Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

Это было все, что я знал. Чего я не знал до сих пор, так это того, что подготовка к созданию сепаратистского банка продвинулась настолько далеко, что уже велись англо-французские переговоры о скорейшей реализации проекта. Я не сразу ответил на вопрос Нормана и не смог полностью скрыть свое внутреннее состояние.

— Господин управляющий, мне известно, что правительство Германии дало согласие на реализацию банковского проекта.

— Не сомневаюсь, что французское заявление относительно согласия германского правительства носит окончательный характер. Однако меня не очень интересует это согласие. Меня интересует, что думают об этом в Имперском банке.

Я снова перевел дыхание.

— Позиция Имперского банка ясна и непоколебима. Имперский банк определенно против этого и подобных проектов, которые имеют целью ограничить его верховенство в денежных вопросах на территории германского рейха.

— Благодарю вас, господин председатель. Мне этого достаточно. А теперь пойдем на ланч.

В комнатах, предназначенных для членов совета управляющих, имелось мало из того, что характеризует современный офис: наоборот, там преобладала уютная приватная атмосфера. Кабинет Нормана был обставлен массивной мебелью из красного дерева. Так же выглядела столовая, где весь персонал совета имел обыкновение собираться на ланч. Помещение было высоким и просторным, но в нем весь день должен был гореть электрический свет, поскольку соседние улицы были узки и дома, расположенные напротив, скрадывали значительную часть дневного света. В 1924 году банк еще не реконструировали, он сохранял старинный вид, за что приобрел прозвище «Старая леди с улицы Треднидл».

С горделивым видом Норман повел меня по обширному зданию и с некоторым волнением вывел во внутренний дворик, напоминающий испанское патио, в центре которого стоял мемориал в честь сотрудников банка, павших на фронтах Первой мировой войны. Этот мемориал произвел на меня сильное впечатление. Он изображал святого Христофора, переходившего вброд реку с младенцем Христом на плече.

Во время ланча я был неофициально представлен всем членам совета управляющих и заведующим отделами. Они общались в абсолютно свободной, непринужденной манере, что являло собой приятную противоположность моим прежним встречам с представителями западных кругов в Париже и Лондоне. Очевидно, Норман что-то уже сообщил им обо мне. Он явно был лидером в этом кругу. Управляющий Банком Англии избирается ежегодно на период одного года. Норман неизменно переизбирался на этот пост в течение двадцати лет, независимо от перемен в британском правительстве.

Через несколько лет мои отношения с Норманом переросли в настоящую дружбу. В юности он получил музыкальное образование в Дрездене и сохранил самые приятные воспоминания о своем пребывании в Германии. При всем своем мягкосердечии и внешней невозмутимости это был человек большой решимости и упорства в достижении цели. В молодости он участвовал в войне с бурами и часто проводил свой отпуск в Южной Африке. Он совершил много поездок в Америку, где имел немало настоящих друзей. Он вел постоянную переписку и имел частые личные контакты с руководителями многих иностранных центральных банков.

Когда моя дочь Инга родила третьего ребенка, Норман стал его крестным. На крестины он приехал в Берлин и держал ребенка, которого назвали Норман Яльмар, над купелью.

После Второй мировой войны мы возобновили нашу переписку. К тому времени я был в отставке и не отличался хорошим здоровьем. Мне хотелось съездить к нему, но я не смог получить английскую визу. Большим горем для меня стало то, что мне отказали в визе даже тогда, когда я хотел присутствовать на похоронах Нормана. Тогда я был недостаточно денацифицирован. Самого Нормана это не очень беспокоило.

На следующее утро мы с Норманом продолжили свой разговор.

— Я основательно изучил ваше предложение. Обсудил его не только с членами своего совета, но также с приятелями-банкирами в Сити. Вы полагаете, что сумеете собрать в Германии сто миллионов марок в иностранной валюте?

— Уверен, что располагаю для этого всеми возможностями.

— Тогда я готов предоставить вам кредит Банка Англии на трехлетний срок в целях учреждения Золотого дисконтного банка.

— Весьма благодарен вам, господин управляющий. Полагаю, что у меня будет право погасить этот кредит досрочно?

— Конечно, против этого не будет возражений.

— Какова процентная ставка кредита?

— Мы предполагаем выдавать его под пять процентов.

Если вспомнить, что в то время процентная ставка в Германии составляла около десяти процентов даже для экономически здоровых заемщиков, то легко понять, что ставка Банка Англии была весьма льготной. Я принял ее без всякого торга. Вопрос о гарантиях и поручительстве не поднимался. Норман довольствовался простым обязательством со стороны Имперского банка.

— Господин председатель, мы с друзьями внимательно рассмотрели вопрос о возможности учета ваших векселей на Лондонской бирже. Группа столичных банкиров готова принимать векселя стоимостью в несколько миллионов марок при условии, что они будут индоссированы Золотым дисконтным банком, так что вы можете рассчитывать в любом случае на полмиллиарда оборотного капитала для вашего банка.

Я снова выразил свою глубокую признательность. Золотой дисконтный банк представлялся мне реальным средством, дающим возможность обеспечить здоровый рост промышленности Рейнланд-Вестфалии.

Но у Нормана для меня был приготовлен еще один сюрприз.

— Прежде чем вы уедете из Лондона, — сказал он, — я хотел бы ознакомить вас с письмом, которое вчера направил в Париж господину Финали.

Он передал мне копию этого письма, в котором содержалось не более двадцати строк. В весьма вежливых выражениях он подтверждал получение письма Финали и добавлял, что в отношении предложенного проекта центрального банка в Рейнланде Банк Англии менее полагается на одобрение германского правительства, чем на мнение Имперского банка. В этой связи Норман считал, что он вправе предполагать неприятие Имперским банком такого проекта. Вследствие этого он выражал сожаление, что не может назвать ни одного английского банка, готового присоединиться к французскому синдикату.

Я вернул копию письма Норману. Его поступок глубоко растрогал меня. Я сразу понял, что это письмо наносило смертельный удар по сепаратизму Рейнланда. Определенные деловые круги Рейнланда согласились на проект учреждения центрального банка при иностранной поддержке отнюдь не из политической мести, но в силу суровой необходимости, поскольку их экономическое положение без денег и кредита больше не позволяло обеспечивать работой трудящихся их сферы производства. Но эти мотивы не уменьшали политический ущерб, который мог быть нанесен стране в результате подчинения такой суровой необходимости.

Мы с секретаршей покинули Банк Англии с чувством глубокой благодарности за помощь, которой нас удостоили. Норман проводил нас до выхода во двор, где мы сели в машину, которая повезла нас на вокзал. Обычный лондонский туман сменился снегом, падающим с низкого зимнего неба крупными хлопьями при свете уличных фонарей. Норман подошел к машине, взял с переднего сиденья плед и покрыл им наши колени. Затем он махал нам со ступеней порога рукой на прощание, пока мы не скрылись во тьме.