Победители чудовищ - Джонатан Страуд

Халли указал на него, завопил — но его голос потерялся в общем гаме.

Хорд устремился вперед, держа нож наготове.

Халли принялся отступать. Его толкали, теснили, мешали пройти.

А Хорд был все ближе и ближе…

Хельга из Дома Торда, обнаружив, что ее криков никто не замечает, величественно и грозно поднялась на ноги и, одной рукой подхватив свое кресло, стремительно зашагала вперед. С легкостью человека, привыкшего приносить домой охромевших овец с горных пастбищ, она взмахнула рукой и опустила кресло точнехонько на голову Хорду.

Хорд пошатнулся, как оглушенный бык, и рухнул наземь. Нож выпал из его руки, пролетел по полу и остановился, все еще вращаясь и угрожающе поблескивая.

Все уставились на нож, будто это он упал с таким грохотом. Драчуны выпустили бороды, носы, уши и волосы своих противников и застыли в молчании. Халли, Астрид, Лейв, Рагнар, старуха из Дома Геста, Ульвар Арнессон, который все еще пытался выпутаться из юбок законоговорителя из Дома Орма, — все замерли и смотрели только на вертящийся нож.

Нож вращался все медленней, медленней… И наконец остановился.

Хельга из Дома Торда, все еще держа в руке кресло, подняла свободную руку к лицу и откинула волосы со лба. Она слегка вспотела.

— Думаю, на этом мы можем остановиться, — сказала она, и на сей раз ей не пришлось повышать голос. — Стыд и позор всем нам, что на нашем священном Совете произошло столь недостойное происшествие. При мысли о том, что вместо спокойных слов и продуманных действий мы обратились к насилию, у меня кипит кровь и руки чешутся хорошенько отлупить вас всех, чтобы вы пришли в себя. Однако же и моя вина тут тоже есть.

Она отшвырнула кресло; оно со стуком упало набок.

— Все мы отчасти виновны, — продолжала Хельга. — И по-прежнему запятнаны насилием. Похоже, сколько бы лет ни прошло, сколькими бы взаимными браками ни были связаны наши семьи, все равно в нашей крови дремлет прежнее безумие, что преследовало героев. Как быстро мы восстаем друг против друга, будь то любой из нас — юный или старый, мужчина или женщина… Да, все мы запятнаны. Но лишь одна сторона, — тут Хельга заговорила более жестким тоном, — лишь одна сторона посмела обнажить сталь! Вернее сказать — посмела обнажить ее снова, поскольку именно это преступление мы должны были расследовать сегодня. Хорд Хаконссон, все мы были свидетелями твоих намерений, и теперь у нас нет причин сомневаться в обстоятельствах смерти Бродира Свейнссона. За это преступление на тебя будет наложен штраф, и крупный. Будешь ты наказан и за то, что обнажил этот нож на виду у всех. Надеюсь, лишение тебя многочисленных полей послужит для остальных достаточным уроком, который принудит нас держать в узде свои дурные страсти и сражаться только со своей собственной натурой. А теперь давайте приберем этот беспорядок!

Хорд лежал на полу, растянувшись во весь рост, моргая, отфыркиваясь и раздувая щеки, как выброшенная на берег рыба. Но теперь поднял шум Рагнар, прижимавший к щеке платок.

— А как же Халли? — прохрипел он. — Как насчет его преступления? Он разве не будет наказан?

Хельга смерила Рагнара ледяным, презрительным взглядом.

— Ты не предоставил доказательств своего обвинения, а честь вашего Дома настолько подточена, что я не вижу причин верить ни одному твоему слову! И если об этом еще раз упомянут на Совете, я буду настаивать на более суровых санкциях по отношению к вашему Дому.

Рагнар оторопело уставился на Хельгу, потом взглянул на Халли. Тот весело подмигнул ему. Рагнар с каменным лицом наклонился, чтобы помочь отцу встать. Хорд поднялся на колени; двигался он скованно, и похоже было, что стоять ему трудно. Нос у него покраснел и распух от удара о пол; глаза разъехались. Но когда он заговорил, голос его звучал ровно. И все присутствующие его услышали.

— Всем известно, что решения Совета зачастую бывают чисто женскими и диктуются скорее стремлением ко всеобщему миру и покою, чем соображениями справедливости, — произнес он. — Однако же решение Хельги выходит из ряда вон даже по сравнению с остальными. Полюбуйтесь: убийца моего брата выйдет сухим из воды, а я должен буду смиренно раскланяться и преумножить владения его Дома! Так вот: я не согласен с этим решением. Знайте, что Свейнссоны не получат от меня ни единого клочка земли. Знайте, что, если кто-то попытается принудить наш Дом выполнить это решение, мы будем обороняться с оружием в руках. Знайте также, что я еще до конца этого года отомщу Дому Свейна, и в первую очередь — тому гнусному пащенку, что сейчас лыбится, глядя на меня. Пока мальчишка не упокоится в кургане, миру в долине не бывать, и я призываю в свидетели своего обета Хакона, величайшего из всех героев. Ныне я покидаю этот чертог и не советую меня останавливать. Благодарю Рюрикссонов за гостеприимство.

Его слышали все. Все стояли молча, пока Хорд, опираясь на руку сына, с трудом поднимался на ноги. Потом люди медленно, в нерешительности расступились в стороны, когда Хаконссоны направились к выходу из чертога. Хорд сильно сутулился, нос у него налился багровым. Расцарапанная щека Рагнара все еще кровоточила. Они подошли к дверям и распахнули их настежь. Хаконссоны удалились; в зал хлынул солнечный свет.

В чертоге Рюрика воцарилось молчание. Потом все шумно перевели дух.

Лейв и Астрид стояли, глядя друг на друга. Затем оба как один повернулись и уставились на Халли.

Халли радостно хлопнул в ладоши.

— Ну вот, — сказал он, — все закончилось отлично!

Вскоре Дом Свейна разбогател и наполнился роскошью, и сам Свейн не был исключением. Он полюбил носить фибулы с драгоценными камнями, золотые гривны, кольца и узорчатые плащи, вышитые в нижней долине. Купцов, привозивших такие диковинки, в чертоге привечали, но прочих гостей — бродяг и попрошаек, которых тянет на богатство, — в Доме не жаловали.

Свейн повелел воздвигнуть вдоль границ своей земли пограничные посты. В пределах этих границ его слово было законом. По его заказу изготовили особое резное кресло и установили на возвышении в чертоге, и с этого Сиденья Закона изрекал он приговоры ворам, побирушкам и прочим жуликам. Повеления его были суровы, и не многие осмеливались пренебрегать ими; стоявшая во дворе виселица помогала не забывать предписанные им правила.

После отъезда Хаконссонов в чертоге Рюрика некоторое время кипела бурная деятельность. Пока слуги суетились, прибирая обломки разбитой мебели, а пострадавшие промывали подбитые глаза и ссадины, законоговорители долины, включая и Астрид, сгрудились вместе, обсуждая возникшую проблему. Положение было неслыханное: никогда прежде, кроме как в древние времена, сразу после Битвы на Скале, когда наследники героев все еще продолжали старые распри, не случалось такого, чтобы один из Домов открыто отказался выполнять законы долины. Относительно того, что следует предпринять, мнения разделились. Один или двое наиболее воинственных законоговорителей (в том числе старуха из Дома Геста) требовали организовать карательную экспедицию против Хорда и его семьи. Другие возражали на это, что мечей все равно ни у кого нет и, в любом случае, это еще сильнее расшатает мир, который они так долго поддерживали в долине. Мнение большинства свелось к тому, что Хорд вскоре пожалеет о сказанном сгоряча и изменит решение; а тем временем все сношения с Домом Хакона следует прекратить, чтобы у него были причины призадуматься.