Победители чудовищ - Джонатан Страуд

Они спешились и принялись прихорашиваться, перед тем как войти в чертог. Халли стоял спокойно, глядя на горлинок, порхающих над крышами. К своему собственному удивлению, он не испытывал особой тревоги от предстоящей встречи с Хаконссонами: только угрюмую решимость покончить с делом как можно быстрее. Вся его ненависть испарилась в пламени пожара, погубившего Олава, и поскольку никто не видел, как он покинул горящий чертог, он не боялся, что его разоблачат. Довольно с него этих местных дрязг! Когда Ауд приедет в гости, они займутся более важными вещами. Он поднял голову и окинул взглядом горные вершины над Домом.

Где-то там… где-то в горах есть выход из долины.

Может, и сама Ауд сегодня приедет. Ее отец, Ульвар, точно будет здесь, он ведь законоговоритель. При мысли об Ауд сердце у Халли забилось немного чаще. Он осматривал двор в поисках девочки, негромко насвистывая себе под нос.

У его плеча возникла тень. Мать схватила его за ухо и отвела в сторону.

Голос Астрид был мрачен.

— Слушай меня внимательно, Халли. Слушай и запоминай каждой жилкой своего тела! Мы будем представлять наше дело перед Советом законоговорителей — людей со всей долины, занимающих ту же должность, что и я сама. Ты расскажешь обо всем, что произошло с твоим дядей, расскажешь отчетливо, вежливо и сжато, потому что от этого зависит очень многое. Обращайся только к законоговорителям и, самое главное, не вступай ни в какие разговоры с Хаконссонами, которые тоже будут здесь. Они могут пытаться сбить тебя или начать потешаться над твоим рассказом. Не поддавайся на их насмешки! Вообще не разговаривай с ними, даже не смотри в их сторону — понял?

— Опрометчивый человек мог бы предположить, что ты мне не доверяешь, матушка, — холодно ответил Халли.

— Опрометчивый или нет, но такого человека можно было бы назвать проницательным: я тебе настолько сильно не доверяю, что и сказать нельзя. Хорд с Рагнаром будут сидеть в пяти футах от нас. Избегай проявлений открытой враждебности или презрения, косых взглядов, перебранок, словесных оскорблений или оскорбительных жестов и прежде всего воздержись от любых проявлений агрессии. Это ясно?

— Ты могла бы более точно изложить, о каких именно оскорблениях идет речь. Но да, думаю, что ясно.

— Вот и хорошо. Тогда идем в чертог.

Когда Рюрик узнал, что Свейн похитил его арендаторов, он побагровел от гнева. Он взял с собой отряд людей, переправился через реку, в земли Свейна, и перебил первую же группу крестьян, на каких наткнулся.

Услышав об этом, Свейн покачал головой.

— Опасно браться за дело, которого не сможешь исполнить, — сказал он.

С этими словами он переправился через реку со своими людьми и сжег ближайшее поселение. Но не успел он вернуться домой, как стало известно, что Рюрик совершил очередной набег в качестве мести.

Эта распря тянулась целый год Наконец Свейн сказал:

— Рюрик настойчив, но посмотрим, много ли он навоюет с пустым брюхом.

Он поджег амбары Рюрика, отступил и стал ждать, что будет. Это оказалось решающим ударом.

Когда наступила зима, Рюрик вынужден был приползти на коленях под ворота Свейна, умоляя поделиться припасами, чтобы спасти его народ Свейн некоторое время полюбовался на его унижение, потом дал зерна.

Когда они вошли в чертог, там было довольно шумно: перешептывания, смех, обмен приветствиями, общение важных персон, кичащихся друг перед другом своим влиянием и знатностью. Из чертога вынесли всю обычную мебель: в одном конце расставили полукругом десять кресел, в другом — еще два ряда кресел друг против друга, для истцов и обвиняемых. Большинство мест оказалось уже занято; предупредительные слуги суетились вокруг, подливая в кубки пиво и поднося блюда с угощением десяти законоговорителям. Из этих десяти восемь были женщины. Двое мужчин (Ульвар Арнессон и еще один человек, которого Халли не знал), вершители, после смерти своих жен взяли обязанности законоговорителей на себя. Не видно было представителей двух Домов, участвующих в деле: Дома Свейна и Дома Хакона. В остальном население долины было явлено здесь во всем своем разнообразии: как розовощекие, светловолосые, с объемистыми животами и отвислыми ягодицами жители нижней долины, так и худощавые, жилистые обитатели верхней долины, темноволосые, с зелеными глазами. Все члены Совета, облаченные в цвета своих Домов, шумно переговаривались с коллегами, сидевшими на противоположной стороне полукруга. Все это величественное зрелище внушало благоговейный страх.

Халли, Астрид и Лейв сели на стороне истцов. Пятеро людей из Дома Свейна выстроились вдоль стены у них за спиной.

Кресла напротив все еще оставались пустыми. Зрители из Дома Рюрика и вассалы разных законоговорителей просачивались в чертог и вставали вдоль стен. Халли пристально вглядывался в эту толпу, но Ауд пока не увидел.

Белобородый Ульвар Арнессон встал со своего места среди членов Совета и торопливо подошел к ним, со вкрадчивым дружелюбием пожав руку Астрид.

— Что ж, сестрица, как видите, все же дошло до суда! Мне так жаль, что все мои усилия уладить дело оказались тщетны! Однако сегодня все устроится наилучшим образом, я уверен.

Астрид слабо улыбнулась.

— Мы тоже на это надеемся. Как поживает юная Ауд? Мы рассчитываем принять ее у себя в гостях этой зимой.

По безмятежному лицу Ульвара пробежала тень, и его улыбка сделалась несколько холоднее.

— Ах да, я и забыл, что мы об этом договаривались! Простите, я изменил свои планы. Рагнар Хаконссон пригласил ее пожить у них на то время, когда нашему Дому грозит лихорадка, и, разумеется, я с радостью принял его предложение. Вы же знаете, как полезен для здоровья морской воздух. Кроме того, дорога туда не столь дальняя, и, возможно, там девочке будет несколько уютнее. В конце концов, Дом Хакона весьма богат и чертог у них великолепный.

Говоря это, он все время поглядывал на дверь, как будто с нетерпением ожидал прихода ответчиков.

Мать Халли покраснела от этого плохо завуалированного оскорбления. Халли, на которого эта новость подействовала как удар под дых, любезно улыбнулся.

— А что, разве чертог Хакона по-прежнему столь великолепен? До нас доходили слухи, будто он сгорел дотла…

Ульвар облизал губы.

— Нет-нет, чертог пострадал лишь отчасти. И что об этом может быть известно тебе, юный… извини, запамятовал, как тебя зовут.

— Халли Свейнссон. Я буду свидетелем на суде.

— Ах да. — Ульвар окинул Халли рассеянным взглядом. — Верно, ты же главный свидетель, я помню. Прошу прощения.

И с этими словами он отправился обратно на свое место.

Астрид скривилась.

— Нетрудно угадать, чью сторону он примет сегодня. Его вечно тянет к богатым и могущественным, оттого-то его дочка и будет нынче зимовать у Хаконссонов. А на будущий год и свадебку сыграют, если Ульвар добьется своего… Халли, с тобой все в порядке? Что-то ты бледный.