Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

себя узаконенный институт многоженства в виде содержания мужчиной дополнительных наложниц (кроме «законной» жены), наличие в городах многочисленных домов терпимости – на все вкусы и «кошельки», а также развитую сферу гомосексуальных услуг.

Причем, самой женщине полагалось жить только с одним мужем, и даже если после обручения (которое родители совершали в детском возрасте «жениха» и «невесты») жених умирал до свадьбы, сама церемония свадьбы все равно проводилась, невеста считалась «замужней» при давно умершем женихе и обязана была всю жизнь прожить в девах, вдовой. Более того, перед свадьбой девушку часто проверяли на девственность, для мужчины же было нормой, и это даже считалось заслугой, иметь сексуальный опыт до свадьбы. Рождение девочки в семье было не желанным, крестьянские семьи были бедными, и девочек, чтобы избавиться от лишнего рта, часто продавали в сексуальное рабство тем, кто зарабатывал на этом деньги. Именно таким образом «товар» – в виде девочек и мальчиков – поставляли в публичные дома. Китайцы познакомились с венерическими болезнями не ранее XIV в. н. э. (их наградили этой «радостью» европейцы), поэтому «тормозов» в этих вопросах не существовало. И ни о каком европейском «равноправии» между мужчиной и женщиной речи быть не могло.

Резюмируя можно сказать, что китайцы раньше других народов мира поставили все эти удовольствия «на поток», причем, – с истинно «русским размахом». И если китаянка и могла что-то требовать от того мужчины, который ее содержит, так это «сексуального удовлетворения». И такое право за женщиной признавалось всеми, т. к. она являлась, в первую очередь, «сексуальным предметом».

И здесь следует четко акцентировать, что на фоне такой «красочной половой картины» китайцам очень трудно было воспринимать отношения между мужчиной и женщиной, как нечто возвышенное, «небесное», сокровенное и даже драгоценное. А ведь в подлинной природе человека такое действительно существует. И подтверждением этому служит сравнение Царства Небесного именно с «браками» (с сексуальным единением жениха и невесты) в евангельской проповеди Христа. Но даже в ранней китайской поэзии (включая Ши-цзин) далеко не всегда понятно, о ком в стихотворении идет речь: о девушке и ее молодом человеке или о «любящей паре» гомосексуалистов: выражение «красавица» (букв. «красивый человек») применимо в обоих случаях, т. к. иероглифы не имеют признаков пола. Тем более что «женские» стихи традиционно писали мужчины. И именно отсюда – любовь китайских живописцев и поэтов к воспеванию уединения на природе, «горных вершин» с притаившейся хижиной «мудреца», но никак не возвышенных отношений между мужчиной и женщиной, что имело место в европейских цивилизациях и на исламском Востоке у поэтов-суфиев (здесь, правда, это часто являлось скрытой аналогией чувств поэта к Богу, которые невозможно было открыто выразить, исходя из религиозных запретов).

То есть когда мы ведем речь о «половом разгуле» (с точки зрения христианина), характерном для древнего Китая, то имеем в виду, в первую очередь, мужское население состоятельных слоев общества. Женщина, по природе своей, всегда более склонна прожить всю жизнь с единственным любимым мужем, отцом ее детей и обязательным защитником ее «уютного гнездышка». Еще раз повторим: на китайских картинах идеализируется природа, пейзажи, горы и «очарованные озера», «задумчивые» мудрые мужи, но не женщина, как это можно часто встретить в европейском искусстве. Даже греки-эллины ваяли своих удивительно прекрасных нагих Афродит, наделяя эти фигуры из полупрозрачного паросского мрамора чем-то возвышенным, духовным, а не исключительно сексуальным.

Именно такую возвышенную любовь между полами подразумевает проповедь Христа о Царстве Небесном, которое сравнивается, в первую очередь, с «браками», с «чертогом брачным» (дословно, «спальня новобрачных»), и где главной заповедью для мужчины является «не прелюбодействуй», т. е. имей в своей жизни (от рождения!) единственную женщину. Фактически, женщина проповеди Христа о Царстве взята Им из мандейской (назарейской) действительности того времени. Порассуждав над всеми этими «сексуальными проблемами» в своей голове, скажем так: трудно войти древнему китайцу в Царство Небесное, «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко» (и ведь не пролезет никак!). Но в благодатный Рай такой китаец, безусловно, войти может.

Только в двух случаях возможно подлинное уравнивание женщины и мужчины в земной жизни. Первый – это когда мужчина утрачивает духовность и превращается в обыкновенную животную особь – в «самца», что и происходит все последние 100–200 лет существования европейской цивилизации. В этом случае он и женщину тоже «лепит», «по своему подобию», – в самку. И в этом случае оба они – одинаковые животные, как простые пес и сука (уж не обижайтесть на меня читатели за такую откровенную правду).

И второй – это евангельское Учение о Царстве, когда мужчина без женщины в Царство войти не может онтологически, и поэтому он просто судьбою призван идти со своей женой по жизни «рука об руку». В Евангелии от Матфея вопросам женитьбы и развода посвящена целая глава 19, не говоря уже о словах Христа в Нагорной проповеди и в других главах, – что просто немыслимо для Лунь юя. В правильной семье такое существование «рука об руку» происходит не насильно, а как бы «само собой», – когда супруги полностью «притерты» друг к другу во всех отношениях и поэтому, – не ищут «приключений» на стороне, хотя при этом у них могут быть и разные жизненные интересы, и даже семейные ссоры. Первый признак таких супругов – они всегда вместе. Такие женятся очень рано, и только через годы мужчина вдруг начинает по настоящему понимать, какая прекрасная жена ему досталась «от Бога». И еще одно примечание: вовсе не обязательно, чтобы жена была «духовной», как и ее муж. У жены – совсем другое предназначение, хотя Царство она получит наравне с мужем. Но необходимо, чтобы в чем-то – в какой-то житейской области – интересы жены и мужа совпадали, а иначе будет трудно прожить всю жизнь вместе.

Итак, вернемся к суждению. Откуда могли появиться «женские нотки» в некоторых традиционных переводах? Кстати, следует отметить, что тот абсолютный «разнобой», который существует в понимании этого (и не только) суждения, свидетельствует о том, что текст Лунь юй для человечества (и в первую очередь, для самих китайцев) всегда был непонятен принципиально.

Эти «женские нотки» появились из собственных домыслов и фантазий переводчиков, а также из-за иероглифа сэ, который понимается ими неправильно. Приведем трансформацию значений этого иероглифа во времени. Первоначальное его значение – это «цвет», «окраска», «краска». Затем – что вполне предсказуемо – «тон», «оттенок». Далее этим иероглифом стал обозначаться – что тоже естественно – «цвет лица», т. к. китаянки не жалели «краски» (белил) для украшения своего лица, и уже отсюда – «выражение лица», «внешний вид». И постольку поскольку древний иероглиф – это одновременно и существительное и глагол, – он