Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - Лилия Ильюшина

– И тут липа!

Человек с гитарой зааплодировал, я присоединился. Магиня покраснела и поклонилась.

– Мэтью, рада вас видеть! Вы знакомы с мистером Чивогербом? Я так понимаю, вы на танцы в «На досках»? Пойдемте вместе, на всякий случай передам вас Феррариусу с рук на руки, а то эти странные несчастные случаи…

Чивогерб пожал мне руку, и я раздулся от гордости – не каждый день тебя вот так запросто знакомят с мировой знаменитостью! У нас в старой школе девчонки бы всё отдали, чтобы взглянуть на него хоть одним глазком! Я вспомнил, что приглашение и правда что-то такое говорило о танцах, но я тогда не обратил внимания. На свете мало вещей, которые не любит Мэтью Грэнвилл, но танцы, безусловно, возглавляют этот список. Ладно, тут как с борщом: главное потерпеть. И у меня был план: дойду до площадки, попрошу магограф и потихоньку уйду в «Сироту».

Глория и Чивогерб болтали всю дорогу, только, к сожалению, на языке, которого я не знал. Так что я просто скромно шел рядом, глядя на Столицу и надеясь, что печальное «Ик! Ик!» мне просто послышалось. Народу собралось так много, что мы с трудом пробирались к сцене. Там за что-то мстили гитарам патлатые парни, им лениво хлопали и так же лениво подтанцовывали. Настил под ногами был ну очень неудобный: весь составленный из обломков старых музыкальных инструментов, кое-как скрепленных между собой. Неудивительно, что все в основном толклись рядом с площадкой, кому охота ноги ломать. Чивогерб принялся прощаться с магиней, и я почти собрался с духом попросить магограф, как сзади меня позвали.

– Очень милая жаба. Это твоя, Мэтью?

Я обернулся и увидел Феррариуса, который держал в руках мою Жабу. Та выпучила на него глаза и даже икать перестала. Вот же зараза, сбежала! Рассыпаясь в благодарностях, я принял Жабу и стал запихивать ее в рюкзак. За это время Чивогерб успел уйти.

– Здравствуй, Феррариус! Ты уже здесь? – спросила подошедшая Глория.

– Поскольку тут наши студенты, Натакар воспользовался случаем и настоял, чтобы все свободные преподаватели обеспечивали безопасность. Так что деваться некуда, не могу же просить коллег дежурить, а сам не пойти.

– Да, в последнее время он помешался на безопасности. Все-таки и конкурс, и сезон иносущностей, а впереди еще состязание…

Тут Жаба икнула так громко, что они вздрогнули и уставились на нее. Ректор улыбнулся и почесал ей между глаз. Жаба покраснела, а он обратился ко мне:

– Все жду, когда ты зайдешь ко мне поговорить на счет Ночи Одиноких душ. И щекотушки, Мэтью, ты обещал щекотушки, – подмигнул мне Феррариус.

Он хотел сказать что-то еще, но к нему устремилось несколько решительного вида девушек. Ректор быстро развернулся и с надеждой спросил:

– Потанцуем, Глория? Приглашаю.

Жаба проводила их взглядом, полным тоски. Я закинул рюкзак за плечи и решил, что могу с чистой совестью идти к Визлу. Тем временем на сцену вышел тот самый человек в белом костюме. Толпа взвыла и принялась скандировать: «Чи-во-герб! Чи-во-герб!»

Люди вперемежку с иносущностями хлынули на площадку, и на какую-то долю секунды на другой стороне я увидел Сиреневый Плащ! «Попался!» – вспышкой мелькнула мысль. Вот он, мой шанс! Выхитрить, а потом раскрыть эту тайну в Магистрате – уж наверняка это зачтется не меньше чем очередное Чудо для города!

Я бросился наперерез, через площадку. Сиреневый Плащ успел скрыться, но я изо всех сил сосредоточился на образе и начал выхитривать. Он меня почуял: мне передавалось его волнение и злость. Но не на того напал! Я потихоньку, шаг за шагом продвигался к любителю рисовать тайные знаки.

По моим ощущениям, до Сиреневого Плаща оставалось всего ничего, когда раздался гитарный перебор. Звук был тихим, но пробирал до костей. Чивогерб ударил по струнам еще раз и запел. Ноги тут же за что-то зацепились. Вся площадка подрагивала в такт тому, что наигрывал гитарист. Каждая планка, каждая щепка передавала этот ритм нашим туфлям, ботинкам и кроссовкам, а они – всему телу. Чивогерб весело улыбался, переключаясь на другой мотив, и доски тут же все повторяли. Даже того, кто совсем не умел танцевать – как я, – ноги вели сами. А те, кто все-таки умел, крутили сейчас невероятные фигуры. Кусочки инструментов помнили музыку, а гитарист разбудил ее в них. Так-то. Настоящий гений даже из обломков прошлого может создать шедевр.

Вот только мне все эти танцы были ужасно некстати. Я переживал, что Сиреневый Плащ успеет уйти слишком далеко, и тогда его уже не выхитришь. Как назло, мои ботинки оказались очень чувствительными к музыке Чивогерба, и я не мог продвинуться ни на шаг туда, куда хотел, – они категорически противились тому, чтобы сбиться с ритма. Я подпрыгивал и складывался пополам, раскачивался из стороны в сторону, и рюкзак с бедной Жабой стучал по спине. Пришлось пойти на крайние меры: кое-как я сумел разуться и босыми ногами стать на доски. Дикий, безудержный мотив подбросил меня вверх, над толпой, и в полете я сумел рассмотреть, куда пробирается Сиреневый Плащ.

Ноги прилипали к доскам и отказывались уходить, но я упрямо топал к краю и наконец почувствовал приятные нити ковра, а не острые края щепок и палок. Я вцепился в Плащ как клещ, и ему никак не удавалось меня сбросить. Он забежал за угол, и я приготовился: наверняка сейчас ударит. Но Мэтью Грэнвилл не так прост! Скажу честно: от папиных занятий есть толк. По крайней мере, я выучил и Оборачивание чар, и как замагинивать.

Я спокойной походкой прошел вперед и мгновенно вскинул руки: ага, попался! Блеснула вспышка света, и красивая серебряная сеть накрыла Сиреневый Плащ. Он попытался вырваться, но теперь собственная магия обернулась против него. Я его замагинил!

– И кто тут у нас прячется? Снимай капюшон!

Сиреневый Плащ откинул капюшон. Передо мной стояла Вайверин. С красными пятнами на лице и ужасно злющая. Сказать, что я онемел, – сильно преуменьшить. Я даже присел на ковер от неожиданности.

– Вайверин? Но зачем? Почему?

– Что «почему»?

– Зачем ты ставила знаки на домах, я видел!

– Понятия не имею, о чем ты. – Она уже пришла в себя и снова стала такая же спокойная, как глыба льда.

– Не прикидывайся, все равно я расскажу ректору! И куратору тоже!

– Рассказывай. Вот только Аманда Дэверелл – моя дорогая мамочка.

– Твоя мать?

– Она не желает, чтобы я жила с отцом в Столице. Еще и настояла на этом дурацком конкурсе! Если ей жалко денег, отец был готов все оплатить! Нет же, уперлась, что мне нужно добиваться всего самой! Да я вообще сюда не хотела!

– Твой отец живет в Столице? Здорово! – Надо же было вставить хоть слово. А то как будто это она меня поймала, а не наоборот.

– Мой отец – мэр Столицы! – фыркнула она. – Ну что, все узнал? Могу я идти? Или ждать, когда ты позовешь кого-нибудь?

Даже когда я каким-то образом подслушал собрание Ордена Равновесия, в моей голове не было столько противоречивых мыслей. Мэтью Грэнвилл был в полном тупике. Бесспорно было только одно: вряд ли Вайверин тянула на чудо. В смысле она была чудо как хороша, но мне нужно было что-то другое.