Верная - Элис Хоффман

Чернели силуэты деревьев, небо было усеяно темно-синими облаками. Шелби, как это ни странно, ощущала себя счастливой от этой ночной прогулки. На церковной колокольне сидели летучие мыши и смотрели вниз на маленький парк. В небе появилась россыпь золотистых звезд.

Джеймс и Шелби, пребывая в унылой татуированной реальности, со смехом вспоминали худшие дни, проведенные в школе. Для Шелби таким днем стал тот, когда она забыла тетрадь с домашним заданием и унизительно ревела перед всем четвертым классом. Потом заперлась в туалетной кабинке и не хотела выходить, пока директор школы не попросил ее мать поговорить с ней. У Джеймса ужасных инцидентов набралось на целый список. Конечно, день, когда он был отстранен от занятий за стрельбу аптечными резинками в Бена. День, когда его брат взорвал в гимнастическом зале красный фейерверк, а Джеймс взял вину на себя. День, когда фотограф, снимая их школьное фото в четвертом классе, был вынужден привязать Джеймса к стулу. «Вот твое место, маленький кусок дерьма, – сказал ему тогда фотограф. – Я служил на флоте. Посмотрим, удастся ли тебе распутать эти узлы».

– Поверь мне, я пытался это сделать, – рассказал Джеймс. – Этот ублюдок умел вязать узлы.

Когда собака сделала свои дела, они поднялись в квартиру Джеймса. Она оказалась немного больше, чем у Шелби. И, конечно, в ней было меньше мебели: кровать, старая кушетка и длинный разборный стол, заваленный рисовальной бумагой и заставленный бутылочками с цветными чернилами. Образцы замысловатых черно-синих татуировок приклеены к стене скотчем. Цапля в полете, роза, которая никогда не расцветет, какое-то созвездие. Рядом оригинальные иллюстрации для комикса «Ворон», только что выпущенного в свет малотиражным издательством в Куинсе. Несколько авторских экземпляров лежат кучкой на столе. Рисунки очень выразительные. Молодой человек по имени Изгой, который носит черное пальто, как и Джеймс. Ворон взгромоздился на его плечо, а перед ним неясно вырисовывается чудовище. Все это выдержано в черно-синих оттенках, мрачных, душераздирающих и величественных.

– Ты написал эту историю? – спросила Шелби.

– Это комикс. Весь сюжет главным образом в том, что ты видишь.

Шелби переворачивала страницы, и становилось ясно, что Ворон – это душа покойного брата главного героя. Изгой утратил дар речи, и его брат Ворон говорит от имени их обоих.

Вместе они сражаются в Нью-Йорке с бесчисленными демонами. Каждый раз, когда очередной демон бывает побежден, Изгой становится все ближе к прощению, состоянию благодати, которого он никак не может достичь.

– Красивая история, – сказала Шелби. – Или это роман? – пошутила она, возобновляя их первоначальный спор.

– Это роман, состоящий из рассказов, как «Человек в картинках». – Джеймс взял в руки потрепанный экземпляр книги Брэдбери, которую купил в книжном магазине «Стрэнд». – Ты все верно о нем сказала.

Он сидел на кушетке, и Шелби присела рядом с ним.

– Самая лучшая из книг, – сказала она.

Джеймс, не отвечая, переместил ее к себе на колени и стал целовать, она ответила ему тем же. Шелби хотела понять, каково это – целовать ангела. Оказалось, что это настоящее блаженство, самый лучший поцелуй, который был у нее в жизни. Она ощутила в нем желание чудовищной силы, то же самое и в себе. Они страстно, до отчаяния хотели друг друга.

Она готова была целовать его снова и снова, но заставила себя остановиться. Джеймс издал стон.

– Шелби! – сказал он, но она вырвалась.

Шелби знала, что случится, если они продолжат поцелуи. У них будет секс, потом она пригласит его домой, Джеймс будет мил с ее собаками, и они полюбят его, и тогда она уже не сможет переломить эту ситуацию. Если бы они могли вернуться в прежние времена – до того, как произошли все эти ужасные события, когда она еще была способна что-то чувствовать, они могли бы полюбить друг друга, а теперь слишком поздно. Шелби собиралась уехать в Калифорнию. Она еще никому не говорила об этом и даже сама не до конца поверила, но она получила уведомление о зачислении в Школу ветеринарной медицины при Калифорнийском университете в Дэвисе. Она положила это письмо под подушку и спала на нем, чтобы быть уверенной в его сохранности.

Джеймс осознал, что она не готова сейчас к чему-то большему, и отступил как настоящий джентльмен, хотя Шелби не была уверена на сто процентов, что хотела от него именно этого.

– Вот почему я никогда не обнаруживал себя, а посылал вместо этого почтовые карточки, – сказал Джеймс. – Боялся, что напугаю тебя.

Шелби сердито смотрела на него:

– Я вовсе не испугана.

– А мне кажется, что да. Ты похожа на Бэмби.

– Ничуть не похожа. А если уж кто-то из нас испуган, так это ты.

Джеймс рассмеялся.

– Я просто в ужасе. – Он поцеловал ее снова, потом остановился. Она с трудом перевела дыхание. – Скажи прямо сейчас, хочешь ли ты меня. Я должен услышать это от тебя.

Шелби долгое время гордилась тем, что не испытывает никаких чувств. Каждый раз, когда она держала руку над пламенем, брила голову, всякий раз, когда разрушала очередные отношения с мужчиной, Шелби доказывала этим, что она девушка, которой нельзя причинить боль. Почему она должна открыться ему теперь, когда вот-вот уедет?

Джеймс принял ее молчание за нежелание физической близости с ним.

– Ладно. – Он снял ее со своих колен и схватил пиджак. – Пойдем. Я провожу тебя до дома. – Когда они вышли, он вручил ей экземпляр «Ворона». – Для архива, который у тебя когда-нибудь будет, – пошутил он.

– Спасибо, – сухо отреагировала Шелби.

– Можешь написать мне благодарственное письмо, если захочешь, – сказал он не без горечи.

– Не исключено, что я так и сделаю.

Они взяли Купа и направились в сторону Челси. Шелби шла с Джеймсом под руку, но он никак не реагировал на это.

– Не говори мне, что боишься темноты, – сказал Джеймс, вновь впадая в саркастический тон. Он выдернул руку, и ей трудно было винить его за это. Она мисс Раздираемая Противоречивыми Чувствами. Мисс Трусиха. Почему она должна отпускать его, если все время ждала своего шанса?

– У меня четыре собаки, – проинформировала его Шелби.

– Хорошо. – Джеймс стал выглядеть еще более смущенным, чем раньше.

– Одна собака слепая. Другая – большая пиренейская собака. Третья – пудель.

Многие мужчины ненавидят пуделей, но Джеймс вовсе не проявил отвращения.

– А четвертая собака какой породы? Датский дог?

– Французский бульдог. Я украла его у бродяжки. Схватила и унесла вместе со слепой собачкой. В сущности, большую пиренейскую я тоже своровала.

– Да ты настоящая похитительница собак. Когда идешь на дело, надеваешь черное платье и маску?

– Я еще своровала котенка, но отдала его.