Проверка верности - Джорджет Хейер

Перед его мысленным взором встали события минувшей ночи, и в памяти безошибочно всплыл треск рвущихся кружев. Он поднес бокал к губам, наслаждаясь изысканным букетом вина. О да, несомненно, именно тогда брошь и потерялась. Очевидно, редкая штучка, не исключено, часть фамильных драгоценностей Дрелинкуртов. Он лениво улыбнулся, представив себе отчаяние Горации. Эту круглую брошку можно превратить в опасное оружие, если она, разумеется, попадет в умелые руки.

Броши в его доме не было, если только слуги не лгали. Но он ни на миг не заподозрил их в воровстве. Они прослужили у него несколько лет, и за это время успели усвоить, что он – не из тех хозяев, которых можно обманывать.

В памяти у него всплыло лицо мистера Дрелинкурта. Он отставил в сторону бокал. Кросби. Востроглазый малый этот Кросби. Но вот была ли у него возможность незаметно поднять с пола брошь? Он принялся вспоминать подробности этого мимолетного визита. В момент появления Кросби – нет, никаких шансов. Вот Уинвуд и Поммерой уходят. Он провожал их до двери? Нет. У Кросби по-прежнему нет ни тени шанса. Он поболтал с ним о чем-то, совсем недолго, и что потом? Пальцы его сомкнулись на тонкой ножке бокала, и барон мгновенно вспомнил, как выпил бокал вина, чтобы прийти в себя. Да, а вот здесь у Кросби появляется шанс. Он допил вино и повернулся. И что же, Кросби стоял, сунув руку в карман? Картинка ожила, он снова видел, как Кросби стоит подле стула, глядя на него, и вынимает руку из кармана.

Забавно. Доказательств у него, естественно, не было, причем ни малейших, но, пожалуй, стоит навестить Кросби. Да, вполне можно предположить, что брошь – часть семейного наследства. Кросби – хитроумный парень, между нами говоря, – наверняка узнал бы фамильную драгоценность Дрелинкуртов. Положительно, визит к Кросби может окупиться сторицей. Кросби, вне всякого сомнения, вынашивал надежду посеять раздор между Рулом и его супругой. Что ж, он избавит Кросби от лишних хлопот и устроит славную месть, так что простое предъявление броши покажется детской забавой.

Он встал из‑за стола и неторопливо поднялся по лестнице, обдумывая предстоящее предприятие, сулившее ему немало приятных минут. Визит лорда Летбриджа станет для Кросби неприятным сюрпризом. Он позвонил в колокольчик, призывая камердинера, и, сбросив на пол халат, уселся перед зеркалом, дабы завершить свой изысканный туалет.

Часом позже, направляясь в гости к мистеру Дрелинкурту, он заглянул к «Уайту», но там ему ответили, что сегодня мистер Дрелинкурт в клубе не появлялся. Барон зашагал на Джермейн-стрит, небрежно помахивая тросточкой черного дерева.

Мистер Дрелинкурт обитал в доме, которым владел отставной слуга какого-то джентльмена, который сам открыл ему дверь и сообщил, что мистер Дрелинкурт уехал.

– Быть может, – сказал его светлость, – вы подскажете мне, куда именно?

– О да, нет ничего проще. Мистер Дрелинкурт уехал из города и даже прихватил с собой небольшой саквояж.

– Из города, говорите? – переспросил его светлость и прищурился. Вынув из кармана гинею, он принялся неспешно крутить ее в пальцах. – Хотелось бы мне знать, в какую сторону он направился?

– В Миринг, милорд, – с готовностью ответил мистер Бриджес. – Мистер Дрелинкурт пожелал, чтобы я нанял для него дилижанс, и отбыл примерно в два часа пополудни. Приди ваша светлость на двадцать минут раньше, вы бы непременно застали его.

Летбридж опустил гинею в подставленную ладонь почтенного домовладельца.

– Я еще могу догнать его, – сказал он и легко сбежал по ступенькам на тротуар.

Кликнув наемный фиакр, он вернулся обратно на Хаф-Мун-стрит, и в доме началась лихорадочная деятельность. Он отправил лакея на конюшню с приказом запрячь четверку в легкую карету его светлости и немедленно доставить ее к особняку. Сам же милорд поднялся наверх, приказав камердинеру пошевеливаться и подготовить для него дорожное платье. Через двадцать минут барон, одетый в длинное пальто коричневой шерсти, со шпагой на боку и в высоких сапогах с отворотами, вновь вышел из дома, дал своему форейтору подробные указания и сел в карету, очень похожую на легкий паланкин, подвешенный на рессорах, с большими колесами. Когда экипаж свернул за угол и покатил по Пиккадилли, его светлость откинулся на подушки, безмятежно уверенный в том, что никакой наемный дилижанс, даже запряженный четверкой лошадей и выехавший на час раньше него, не способен достичь Миринга до того, как он его перехватит.

Как нарочно, мистер Дрелинкурт даже не подозревал о том, что за ним по пятам гонится лорд Летбридж. Ему и в голову не приходило, что кто-либо, и меньше всего лорд Летбридж, может обнаружить кражу броши, посему он не видел никакой необходимости в спешке и отложил поездку в Миринг, решив сначала пообедать.

Мистер Дрелинкурт, обожавший излишества в одежде и манерах, очень осмотрительно тратил деньги на прочие нужды. Необходимость нанять экипаж, который доставил бы его за тридцать три мили в деревню, причиняла ему почти физическую боль, а трата еще четырех или пяти шиллингов сверх того, чтобы заплатить за обед в придорожной гостинице, представлялась ему вопиющей экстравагантностью. Пообедав у себя дома, он избавится от необходимости перекусывать в дороге, поскольку рассчитывал прибыть в Миринг к вечеру и уже там поужинать с кузеном. Он проведет там ночь, а если Рул не предложит ему один из своих экипажей, чтобы вернуться в Лондон, это будет чертовски невежливо с его стороны, чего он, впрочем, ничуть не опасался, поскольку Рул, надо отдать ему должное, не был скрягой и прекрасно понимал, что плата за наем почтовой кареты возрастет вдвое, если обратно она вернется порожней.

В таком вот благостном расположении духа мистер Дрелинкурт и отправился в путь. День выдался чудесный, вполне подходящий для поездки в деревню, и после того, как он опустил стекло в передней части кареты и крикнул форейторам, чтобы они не слишком гнали лошадей, ему ничего более не оставалось, как откинуться на подушки и наслаждаться видами за окном или предаваться сладким и безудержным мечтам.

Было бы крайне недальновидно предполагать, будто какая-либо часть наследства Дрелинкуртов оставалась неизвестной мистеру Дрелинкурту. Он моментально узнал брошь и мог без запинки перечислить камни, коими была украшена сия драгоценная безделушка. Стремительно нагибаясь, чтобы поднять ее с пола, он еще смутно представлял себе, что собирается делать с ней дальше, но ночные размышления подсказали ему блестящую идею. Он ничуть не сомневался в том, что Горация пряталась где-то в доме Летбриджа; к полному его удовлетворению, брошь доказывала сей непреложный факт, и непременно докажет его и Рулу. Он всегда полагал Горацию девицей легкого поведения и ничуть не удивился (хотя и был шокирован) тому, что она воспользовалась отъездом Рула, дабы провести ночь в объятиях своего любовника. Рул, который всегда отличался слепотой и не замечал того, что творится у него под самым носом, скорее всего, будет неприятно удивлен и шокирован куда сильнее своего кузена, чей очевидный и не слишком тяжкий долг состоял в том, чтобы просветить его насчет неподобающего поведения супруги. После этого у его светлости останется только один возможный выход, и мистер Дрелинкурт был склонен полагать, что столь сокрушительное поражение на ниве матримониальных отношений навсегда отобьет у графа желание предпринять вторую попытку.