Любовь и Боль - Стеффи Ли

новый уровень моей карьеры. Уровень подонка в полном метре. Определенно, не то, о чем мечтал семилетний мальчишка.

В здании из синего стекла должна состояться встреча с режиссером, сценаристом и еще тремя утвержденными актерами.

— Это пройдоха Джон Галахер! — вопит Хелен, узнав имя режиссера.

Его проекты постоянно взрывают кассу, сводя с ума зрителей. Большей частью женскую часть населения, уносят в мелодраматичные дали без возрастных ограничений.

— И он сам выбрал тебя!

— Надеюсь, в благодарность спать с ним не надо? — спокойно отвечаю, стоя в пробке.

— Как-будто ты раньше соглашался на секс ради роли, — фыркает Хелен. — Мне не нравится твой настрой! Тебе нужно зайти и очаровать там всех.

— Я вхожу в роль, — вру, — И мой герой не очаровашка, поэтому…

— Хммм. Ты столкнулся с ней вчера? — бесцеремонно прерывает мой агент.

— Подъехал. После созвонимся. — провожу пальцем по красной кнопке и сбрасываю звонок.

Не отпускающие меня со вчерашнего вечера кадры проносятся перед глазами, мерцая соблазнительным вишневым цветом.

*

На юбилей журнала FashionWeekly я шел по одной единственной причине, проплывшей мимо меня в темно-бордовом платье. И этот горько-сладостный миг подсыпал новых искр коктейлю моего безумства.

Вечер проходил в баре Mirrors, наполненном зеркалами, играющими в игры с воображением посетителей. Идеальное место для поколения, стремящегося показать себя со всех возможных ракурсов, восхищающегося своей, тронутой не одной инъекцией косметолога, внешностью и щедро распаляющего в воздухе самовлюбленное эго.

Помещение состояло из четырех комнат. Просторный светлый зал округлой формы с тремя боковыми дверьми вел в отдельные цветные зоны: с розовыми, голубыми и неоновыми зеркалами. Огромные сверкающие люстры богато свисали с потолка. Пирамиды из бокалов-купе, не жалея поливались самым дорогим шампанским. Вспышки камер, бессмысленные разговоры, беззаботный смех и соревнующиеся между собой наряды от мировых брендов.

Скука разлилась внутри сразу, вместе с осознанием, что ее нет ни в одном из залов.

Приклеив на лицо фирменную улыбку и желая скоротать время, я отдался в руки хищниц, что-то кокетливо рассказывающих и сменяющих друг друга, словно назойливая реклама. От меня не требовалось многого: временами кивать и брать новую визитку.

Темные очки служили верными союзниками, скрывая мое абсолютное безразличие и постоянное напряжение глаз, находящихся в вечном поиске. Гребанном безрезультатном поиске.

Прошел час.

Полтора.

Карманы разбухли от надушенных визиток, ожидающих своего звездного часа для отправления в темную пучину урны, а она все не появлялась. Переместившись из основного зала в неоновый, я прошел к бару и заказал минеральной воды. Молодой парень приветливо кивнул и поставил передо мной стакан, в котором плескался лед с долькой лимона.

Поблагодарив, взял воду и неспешна направился обратно, когда около самих дверей меня ударила невидимая молния предупреждения. Возможно, я тронулся головой, но она еще не прошла рядом, а в нос ударил нежный миндальный запах, уверяя, что русалочка рядом.

Идеальная.

Как ожившее изваяние мастеров эпохи возрождения, она проплыла в темном вишневом платье, обнажающем светлые плечи. Ни одна из присутствующих на вечере дам не смогла бы даже с помощью компьютерных спецэффектов двигаться изящнее, чем она.

Опустив стакан на поднос, проходящего мимо официанта, я направился за ней. В голове не было ни единой мысли о том, что собираюсь сказать или сделать. Вся власть вместе с горевшей кровью стекала вниз, к ошалело-ожившему члену, объявлявшему на протяжении долгих двух лет полный отказ от плотских утех. Согласие на боевые действия возникали лишь при образе в голове русалочки, а после мы оба отплевывались, найдя на себе или под собой совсем другую девушку.

Сейчас он напоминал потерявшего всякую надежду в себя шамана, чей многолетний мираж, наконец, обрел форму.

Она шла быстро, как золушка, потерявшая туфельку, а я жадно ловил ее в зеркалах, в которых она двоилась и троилась, несознательно доводя шамана до экстаза и ударов в бубен. Нежная кожа, с небольшой россыпью родинок на спине. До одури хотелось к ней прикоснуться…

Как вдруг она резко остановилась, и мои ноги последовали ее примеру, находясь буквально в трех шагах.

Ощутив растущее жжение в груди, я попытался не забыть дышать. Заметил, как напряглись ее плечи, как левая рука сжала ткань платья, и голова Хлои чуть дернулась. Она медленно повернулась влево, взгляд девушки что-то зацепил, и она превратилась в статую. Олицетворяя само совершенство среди какофонии жалких копий.

Моя голова последовала за ее находкой и наши глаза столкнулись в зеркале. Яркие зеленые глаза похитили, уже, казалось бы, несуществующие во мне капли спокойствия, яркие чувственные губы нежно приоткрылись. Моя рука потянулась к очкам и сняла их. В каком-то нелепом желании показать ей, дать возможность увидеть, какое пламя колыхает внутри меня, и как давно я раскаялся и отпустил ее в новое счастье.

Но оказался не готовым встретить ее вновь.

— Хлоэ! — прозвучал мужской голос, разбив наш миг.

Она сразу отвернулась. Маленькая ладошка в зеркале оказалась в чужой большой руке.

Не знаю, повернулась ли она вновь. Моему самолюбию хочется верить, что да. Но это не важно, потому что моего отражения в зеркале уже не было.

Он бежал, как последний трус.

Глава 47

В здании «Son Of Star» меня встречает Вайолет, пухленькая невысокая девчушка. Она без конца что-то тараторит, пока мы поднимаемся в лифте. Скорее всего, что-то важное, но я снова в своих темных очках, ограждающих меня от чужих жужжащих речей.

— Если вам вдруг что-то понадобится, — взволнованно лепечет ассистентка, покрываясь красными пятнами. — Вы, мистер Лив, звоните и пишите мне в любое время.

Лифт плавно останавливается и створки разъезжаются в разные стороны. Девушка шагает вперед, показывая путь к заветной двери.

— Здесь, — улыбается она, остановившись. — Завтра я пришлю вам все необходимое материалы.

Открыв дверь, делаю шаг внутрь и проваливаюсь в мысленную воронку сумасшествия. Ее запах опьяняюще ударяет в нос.

За длинным столом сидит пять человек. Во главе восседает темноволосый и остроносый режиссёр, по правую руку от него и спиной ко мне устроился сценарист, получивший как минимум две статуэтки за последние пять лет, Шон Дилман, а напротив — молодые актеры проекта.

Две девушки и пристроившийся посередине цветника юноша. Тот самый невыносимый французик. Но сейчас меня интересует другая личность. Русалочка поднимает взгляд, стоит мне открыть дверь, и внезапность встречи позволяет увидеть, как в удивлении приоткрывается ее ротик, а глаза наполняются беззащитностью. Буквально пара секунд, и она полностью берет себя в руки, что заставляет восхищаться.

Тонкая пелена холода вперемешку с безразличием и еще чем-то, что больно отзывается внутри, поднимается по ее телу. Рот плотно закрывается,