Любовница поневоле - Марина Эльденберт

— Прошу прощения за эту безобразную сцену. Некоторые посетители иногда попадают к нам по ошибке, и получается то, что получается. Наверное, я вела себя слишком грубо для волчицы?

Я пытаюсь пошутить, и это срабатывает — Венера улыбается.

— Мы наполовину животные, так что не знаю, как бы я поступила в такой ситуации.

— Тогда не смотри так, будто у меня за полчаса выросли волчьи ушки!

Венера все равно смотрит, долго хмурится, а потом признается:

— Я просто впервые слышу голос альфы от женщины. И от человека.

— То есть властный? — уточняю я.

— Нет. Голос альфы. Подавляющий волю. Тот, которому невозможно не подчиниться.

В памяти тут же всплывает сцена в ресторане, когда Джинджер буквально упала к ногам Доминика.

Хорошо, что я еще не покинула парковку, потому что резко жму на тормоз. Сердце колотится так, будто за мной гнались волки.

— Как такое возможно?

— Не представляю, — осторожно качает головой Венера. — Я считала, что так в принципе не бывает. Но даже мне захотелось пригнуть уши и ползти прочь из магазина, когда ты приказала этой приме убираться.

То есть моя шутка про то, что я овервольфоваюсь, может оказаться вовсе не шуткой? Только не говорите, что альфовость передается половым путем!

— Доминик точно должен знать, в чем дело, — говорит волчица. — А если не знает, то может спросить у старейшин.

В ее голосе столько уверенности. Просто море. А вот я что-то совсем ни в чем не уверена.

Поэтому я подаюсь к Венере и сжимаю ее руку:

— Не нужно ничего ему рассказывать.

— Но…

— Я сделаю это сама.

Волчица смотрит на меня долго, но все-таки отводит взгляд:

— Хорошо.

Мне хочется ее расспросить насчет голоса и в то же время закрыть эту тему. Венера могла ошибиться. А если не ошиблась, то мне хватает проблем, чтобы разбираться и с этим.

— Давай забудем об этом и просто выберем туфли, — предлагаю я, все-таки трогаясь с места.

Венера озвучивает адрес, и мне даже не приходится искать его по навигатору. Я знаю этот большой торговый центр, где есть все магазины. Поэтому следующие два часа мы занимаемся тем, что ищем подходящую обувь к тому гардеробу, который у меня уж есть. И обсуждаем только обувь и только стиль.

Когда дело оказывается сделано, располагаемся в одном из уютных кафе на последнем этаже торгового центра. Я заказываю кофе и большой сэндвич с ростбифом, Венера берет зеленый салат, миниатюрное ореховое пирожное и травяной чай.

— Думала, что все вервольфы мясоеды, — говорю я.

— Я предпочитаю мясо в другом качестве, — смущенно объясняет она. — Волчице оно нужно, а мне нет.

Она откладывает меню в сторону и смотрит мне в глаза. Но если у большинства такой прямой взгляд получился бы угрожающим или нервирующим, у Венеры он скорее внимательный и заинтересованный.

— Ты не ради обуви захотела со мной встретиться.

— Не ради, — признаюсь я. — Хотя ты замечательный стилист, этого не отнять.

— Тогда зачем?

— Поговорить о вервольфах.

Она изумленно моргает:

— О вервольфах?

— Да. Как оказалось, я слишком мало о вас знаю. О правилах и законах. Но хочу понять, разобраться. Я могу спросить у Доминика, но он мужчина, а ты женщина. Это другое.

— И что именно тебя интересует?

— Например, дети.

Не знаю, почему у меня вырывается именно этот вопрос, потому что я на самом деле не собиралась обсуждать маленьких вервольфов. Наверное, подсознание виновато и наш разговор с Домиником.

Но взгляд Венеры мигом меняется, по красивому лицу пробегает тень, а шоколадного цвета глаза гневно сверкают. Даже при встрече с Одри они так не сверкали.

— Доминик тебе все рассказал?

Теперь наступает моя очередь хмуриться.

— Рассказал что?

— Не рассказал, — выдыхает она облегченно.

Я понимаю, что наш разговор зашел куда-то не туда.

— Он всего лишь сказал, что у тебя есть секрет, который можешь рассказать только ты. Если для тебя эта тема болезненная, то давай сразу ее закроем, — предлагаю я.

— Нет-нет, — поспешно исправляется Венера. — Прости, это было грубо с моей стороны.

— Грубо? — Я приподнимаю бровь. — Ерунда. Ладно, проехали.

— Не проехали. Почему ты спрашиваешь про детей?

— Потому что у вервольфа и человека они могут быть только приемными.

Ну вот. Я это сказала. Мы с Домиником обсуждали его детей и моих детей, но не обсудили тех, что будут не его и не мои. Он сказал, что для него нет ничего невозможного, поэтому мне нужно было знать, что никакой лазейки нет. Чтобы не начать питать иллюзий, а затем и испытывать какие-либо чувства.

— Насколько реально взять приемного ребенка у вервольфов?

Кажется, новый вопрос повергает Венеру в еще больший шок, потому что она долго молчит, будто стараясь подобрать слова. Но потом, видимо, решает быть честной:

— Наш вид не слишком многочисленный, поэтому это шанс на миллион.

— Доминик был приемным ребенком.

— Я знаю. Его взял на воспитание дед. Но если бы он этого не сделал, Доминика забрали бы другие родственники или кто-то из старейшин. Волчата — самое ценное, что у нас есть.

Последнее она произносит с такой горечью, что я чувствую ее на языке.

— Но пара вервольфов может усыновить человека.

— Человека? — Кажется, до такого могла додуматься только я, потому что глаза Венеры становятся большими. — Тоже вряд ли. Все вервольфы должны заботиться о продолжении рода, и если ты его не продолжаешь, то становишься парией. Изгоем. Волчица, которая не может иметь потомство, не нужна.

Она делает глубокий вдох и признается:

— Мой муж прогнал меня, когда узнал, что я не могу забеременеть.

— Что?! — вырвалось у меня.

У меня было много версий, за что Венеру прогнали из стаи, но в мой мир просто не вписывался вариант, где ее вышвырнули на улицу просто потому, что она оказалась бесплодной. То есть у нее никогда не будет детей, так еще и муж и семья отрекаются? Это же какими уродами нужно быть?! И какой стервой, чтобы упрекать подругу в том, что ей просто не повезло. Теперь поведение сестричек Конелл выглядело еще более мерзким.

— Этого достаточно, — говорит Венера. — Для вервольфов способность родить хотя бы одного волчонка имеет большое значение. Волчица, которая неспособна на это, не нужна. На ней никто не женится. Ее нигде не примут. Она вынуждена либо жить среди людей, либо стать любовницей того, кто предложит. Мне повезло, что родители дали мне хорошее образование и что Доминик взял меня на работу.