Плач к Небесам - Энн Райс

Но все же теперь многое изменилось. Похоже, если он позволитголосу выйти на свободу, это будет уже не голос певшего с воодушевлениеммальчика, а голос чудовищного создания, в которое он превратился теперь и котороеостанется таким навсегда. Эта мысль сразила его; как будто он сдался, как будтопримерил на себя все кошмарные роли, которые для него написали, словно жизньбыла оперой и ему дали эту ужасную роль.

Стыд, не что иное, как стыд, почувствовал он, едва эта мысльпосетила его. Это ведь все равно что разорвать на себе одежду и позволить импялиться на свои шрамы, на эту сморщенную, пустую...

Он чуть не задохнулся от этой мысли и, оборвав себя, сел напостели.

Услышав, что дверь открылась, поднял руки и обхватилсклоненную голову.

Он знал, что в комнату вошел Гвидо, хотя и не понимал,откуда знает это. Он почувствовал, что реальный мир готов выдернуть его изгрез.

Тонио поднял глаза, решительно настроенный на то, чтобы ещераз отстоять себя, и увидел, что перед ним стоит капельмейстер, синьор Кавалла,и обеими руками протягивает ему шпагу, которую не так давно отобрал.

— Возьми это, — прошептал он.

Тонио не понял. Потом он увидел на столе свои кинжал,пистолеты и кошелек.

Лицо маэстро было мертвенно-бледного цвета. На нем необнаруживалось ни следа гнева — лишь какое-то непонятное, но все равно пугающеевыражение, которое Тонио не мог определить. Он ничего не понимал.

— Тебе нет смысла оставаться здесь дольше, —сказал Кавалла. — Я написал твоим родственникам в Венецию, что они должныизменить свои распоряжения. Но тебе нет нужды ждать ответа. Ты должен уехать.

Он замолк. Даже в сумерках Тонио увидел, что подбородоккапельмейстера дрожит. Но это был не гнев.

— Да, твои дорожные сундуки прибыли. Карета наконюшенном дворе. Ты должен идти.

Тонио не проронил ни слова. Он даже не взял шпагу.

— Так это решение маэстро Гвидо? — спросил он.Капельмейстер сделал шаг в сторону и положил шпагу на кровать. Распрямившись,долго смотрел на Тонио.

— Я бы хотел... поговорить с ним, — попросилТонио.

— Нет.

— Я не могу уехать, не поговорив с ним!

— Нет.

— Но ведь вы не можете запретить мне...

— Пока ты находишься под этой крышей, я могу запретитьтебе все! — сурово произнес маэстро. — А теперь уходи отсюда изабирай с собой все горе, которое принес! Иди!

Тонио в смущении смотрел, как маэстро выходит из комнаты.

Некоторое время он стоял неподвижно, затем, прицепив шпагу,вооружившись снова пистолетами и кинжалом, взял кошелек и медленно открылдверь.

Коридор перед главным входом в консерваторию был пуст. Зияладверь в кабинет маэстро, придавая ему странный вид темной, заброшенной пещеры,потому что обычно при любых обстоятельствах дверь эта была закрыта.

Во всем здании не было слышно ни одного звука. Тишина стоялапросто поразительная, ведь даже из длинной комнаты для занятий, где в этот часобычно находилось несколько мальчиков, не доносилось ни звука.

Тонио прошел до конца коридора и заглянул в другой,тянувшийся в торец здания, где за одной из дверей горел свет.

Ему показалось, что он увидел силуэт капельмейстера,приближающегося к нему медленным, ритмичным шагом. Он был окутан полутьмой, нов том, как он идет, чувствовалась странная решимость. Тонио смотрел на него сосмутным, неприятным любопытством. Наконец он и этот человек оказались лицом клицу.

— Хочешь посмотреть на результат своего упрямства?Желаешь взглянуть своими собственными глазами?

Кавалла схватил его за запястье и потащил вперед. Тониопытался сопротивляться, но тот рванул сильнее.

— Куда вы меня тащите? — спросил Тонио. —Зачем?

Молчание.

Он шел быстро, не обращая внимания на боль в запястье, неотрывая взгляд от профиля маэстро.

— Отпустите меня! — потребовал он, когда ониприблизились к последней двери. Но маэстро Кавалла яростно потянул его за рукуи втолкнул в освещенную комнату.

Мгновение Тонио не мог видеть ничего. Он поднял руку,закрывая глаза от резкого света, и разглядел ряд кроватей и огромный крест настене. У каждой кровати стояли тумбочки. Пол был голым. Во всей этой длиннойкомнате витал запах болезни. В дальнем конце две кровати были занятымальчиками, которые, по-видимому, спали.

А на другой дальней кровати, по левую руку, лежал еще одинчеловек. Его тело под одеялом казалось большим и тяжелым.

Тонио не мог двинуться с места. Маэстро Кавалла сильноударил его между лопаток. Но он все равно не шевельнулся. Тогда маэстро потащилего вперед и поставил у изножья кровати.

Это был Гвидо.

Волосы его казались мокрыми. А лицо, даже при этом тускломосвещении, было не похоже на лицо живого человека.

Тонио открыл рот, но ничего не сказал, лишь снова сжал губыи задрожал. В голове возникло ощущение какой-то легкости. Оно становилось всесильнее. Как будто тело его начало терять вес, как будто его вдруг подняло ввоздух и понесло прочь из этой комнаты. Он снова попытался заговорить,чувствовал, как открывается его рот, как шевелятся губы. Лежавшая перед нимфигура похожего на мертвеца человека стала расплываться перед глазами, словноон смотрел на нее через залитое дождем оконное стекло.

Вокруг было много лиц, лиц молодых учителей, проводившихзанятия по всем тем предметам, в которых он искал забвение, и все смотрели нанего с немым осуждением, а потом он услышал жуткий, нечеловеческий стон иосознал, что стон исходит от него самого.

— Маэстро, — пробормотал он, ощутив, что ротнаполнился желчью.

А потом у него на глазах произошло маленькое чудо. Накровати лежат не мертвец. Ресницы дрогнули, появилось слабое дыхание.

До Тонио дошло, что он стоит, склонившись над Гвидо. Если быон захотел, то мог бы коснуться его лица. Никто не собирался этому мешать.Никто не собирался защищать от него маэстро. Тогда он снова позвал его.

Веки поднялись, и огромные карие глаза невидяще уставилисьна него. А потом медленно закрылись.

Кто-то грубо схватил Тонио, потащил его к выходу излазарета, в коридор. Маэстро Кавалла был вне себя от ярости.

— Его увидели рыбаки, увидели при свете луны. Он плыл воткрытое море. Если бы они не заметили его, если бы не лунный свет...

Глаза его сверкнули, тяжелая челюсть дрогнула.