Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская

– Быстро?

Князь Тайн облизал губы.

– Не знаю, – искренне ответил он. – Скорее всего, нет.

Асмодей пальцами легко коснулся начатого полотна.

– Попробуем сотрудничать. Только совершенно частным образом. Одна часть моих войск, допустим, значительная часть, вступит в открытое противостояние с войсками новых регентов.

Разиэль вздрогнул.

– Ты предлагаешь измену, а не сотрудничество.

– Солдаты выступят в цветах разных небесных подразделений, – протянул Гнилой Мальчик. – Это приведет к небольшим беспорядкам, может, спровоцирует стычки. В лучшем случае поссорит ваших врагов, в худшем – поглотит на какое-то время их силы. Опустошат поселения в Лимбо, наделают балагана в нижних Небесах Царства. Это окончательно лишит регентов благосклонности рядовых крылатых по сравнению с золотыми временами правления Габриэля.

– Подожди, – прервал его Разиэль. – Ты ж не думаешь, что я соглашусь на кровопролитие среди гражданских. Твое предложение кажется заманчивым, но оно не должно касаться обычных жителей. Будем благодарны, если вы атакуете вооруженные подразделения каких-либо аристократов и сановников, но вдали от Царства.

Асмодей закусил губу.

– Я говорил про Лимбо.

Разиэль сглотнул слюну.

– Мне жаль, но любое насилие против гражданских не входит в план, – сказал он твердо. Он почувствовал, что потеет. С политической точки зрения идея демона была рискованной, но стоящей. Она принесла бы архангелам ощутимые преимущества, и не исключено, что неоценимые. Однако не такой ценой. Принятие решения далось ему труднее, чем он мог предположить, но был в нем уверен. Не такой ценой.

– Нет, Асмодей, – сказал он.

Демон с сожалением покачал головой. В фиалковых глазах блеснуло веселье.

– Непорочный рыцарь Царства. Как обычно. Вас действительно трудно искусить. Извини, но я хотел попробовать. На кон поставлена честь темных. Конечно, это не коснется гражданских. Что скажешь?

Князь Тайн переплел пальцы, чтобы Гнилой Мальчик не заметил, как дрожат его руки.

– Ты дразнил меня?

Демон слегка поднял брови.

– Нисколько. Я начал переговоры с самой высокой планки. Сейчас перехожу на ступень ниже. Согласен?

– Присягни, что не допустишь пролитие невинной крови?

В аквамариновых волосах Асмодея засияли мелкие камушки в лучах красного солнца Преисподней, когда он медленно кивнул.

– Моим именем и честью.

Разиэль перевел дыхание. Это была самая могущественная клятва, которую не нарушал никто с Начала Времен. Гнилой Мальчик дал ему последнюю гарантию. Осталось только понять, зачем он вообще выдвинул эту идею.

Разиэль еще раз посмотрел на картину. Потом поднял глаза на демона.

– У тебя есть мое согласие, – сказал он. – От имени законного регента.

Черты Асмодея не дрогнули. Любезным жестом он указал на стол с едой.

– Наверное, ты есть не будешь? – спросил он.

– Нет, спасибо, – буркнул архангел. – Я могу задать тебе личный вопрос?

Демон не смутился, хотя выглядел слегка удивленным.

– Конечно, хотя не обещаю ответить.

Разиэль посмотрел ему в глаза.

– Почему до сих пор ты не отстранил Люцифера от власти? Без тебя он пропал бы в течение недели.

Асмодей усмехнулся.

– Трех дней.

Архангел не понял. На его лице появилось вопросительное выражение.

– Я бы дал ему три дня, – объяснил Гнилой Мальчик. – Он – романтик, импульсивный и хороший солдат, но, ты прав, он никудышный политик. А ты почему служишь интересам Габриэля?

Разиэль потер пальцем подбородок.

– Я служу интересам Царства. Я предан Габриэлю, потому что уважаю его, дружу с ним и восхищаюсь. Я признаю его превосходство, Асмодей. Нет никого, кто лучше него выполнял бы обязанности регента. Ты сам это признал.

– И сейчас признаю. А если бы он потерял свои достоинства, если бы начал делать фатальные ошибки и вредить Царству? Что тогда? Ты бы пытался его сместить?

Князь Тайн, глубоко задумался, уставившись на картину Асмодея.

– Не знаю, – наконец произнес он. – Ты задаешь трудные вопросы. Скорее всего, да, хотя надеюсь, что до такого никогда не дойдет.

– Даже если бы пришлось убить его?

Разиэль покачал головой.

– Я не отвечу тебе. Я без понятия, как бы поступил, Асмодей.

Демон прищурил глаза.

– Честь, – сказал он. – Лояльность. Долг. Вы, крылатые, любите моральные дилеммы, но не знаете, как пользоваться простыми терминами. Видишь ли, Люцик – мой друг. Единственный. Мне все равно, веришь ли ты или нет, потому что правда остается правдой. Мне плевать на Преисподнюю. Меня волнуют личности, а Люцик – личность, о которой я забочусь. Понимаешь?

– Да, – ответил Разиэль. – Твоя философия упрощает жизнь.

Асмодей пожал плечами.

– Посмотрим.

– С точки зрения демона, наверняка.

Асмодей наблюдал за кружащими гарпиями.

– Завтра отправлю подразделения. Используйте это.

– Непременно, – буркнул архангел, накидывая на голову капюшон плаща. Он вытащил из кармана маленький летающий ковер, который, брошенный на землю, сразу же начал расти. Настоящий ковер, выполненный ангелом Цафниэлем, стоил целое состояние, потому его часто резали на клочки. Однако лишь целым он проявлял полную магическую силу, позволяющую владельцу переноситься с места на место без риска обнаружения. Цафниэль очень серьезно относился к изготовлению летающих ковров, поэтому разрезание своего творения на кусочки воспринимал как варварство и личную обиду. Гнилой Мальчик с одобрением рассматривал ковер Разиэля. Он был высшего качества и стоил целое состояние.

Архангел сел на ковер.

– Асмодей?

– Да?

– Спасибо.

Демон покачал головой.

– Я делаю это не из-за симпатии к вам.

– Знаю, и все равно спасибо, – буркнул Разиэль и произнес заклятие. Ковер исчез.

Асмодей потянулся за кистью.

* * *

Запах яблок, сладкий и одновременно терпкий, насыщал воздух, словно основа деликатной ткани. Золотые лучи солнца помечали листья и траву блестящими пятнами, красиво изгибались перекрученные стволы старых яблонь. Тяжелые от яблок ветки напоминали руки, вытянутые, чтобы гладить кобальтовые локоны, светлую, бархатную кожу так, как и он сейчас. Даймон перевернулся на спину, глядя в небо, растянувшееся словно голубой навес. Он еще никогда в жизни не был так счастлив. Даже когда его грыз страх, что придется заплатить за это, он не мог найти в себе силы отказаться от Хийи. Он избегал таких размышлений, потому что они не имели смысла. Он не смог бы этого сделать. Знал только одно: он не уйдет, даже если Господь спустится и прикажет ему.