Затерянная Динотопия - Алан Дин Фостер

— Блэкстрап уже задавал мне этот вопрос, — сказал помощник капитана, глядя на небо. Среди клубящихся облаков звезд было почти не видно. — Нет никакого способа уточнить наше местоположение, О'Коннор. Я вижу только, что очертания этого ущелья в точности повторяют то, по которому мы уже проходили, но я не топограф. Мне кажется, что это или проход через горную цепь, или часть другого ущелья. Мы можем только надеяться, что так оно и есть.

Грызуня с отсутствующим видом слушала болтовню людей. Из всех видов живых существ, обитающих в Динотопии, только они любили больше болтать, чем действовать. Даже говорливые галлимимусы по сравнению с самыми молчаливыми из людей были все равно что немые.

Человеческая речь была для маленькой пленницы пустым звуком. Она знала, что люди, несмотря на их многословность, не всегда бесполезны. Соплеменники говорили ей: люди, хотя и выглядят очень костлявыми, вполне годятся в пищу. Правда, поймать их удается не часто.

Она обернулась и посмотрела на стратиомимусов. Один, молодой, заметил ее взгляд и слегка поежился. Она улыбнулась. Так и должно быть. Хотя цивилизация в Динотопии уже давно вступила в свои права, инстинкты еще не стерлись из наследственной памяти.

В нынешние времена убийства совершались редко. Хищникам из Дождливой долины не надо было охотиться. Умирающие старики из цивилизованных областей приходили в долину, чтобы найти здесь свою смерть. Это было взаимовыгодное соглашение, позволявшее плотоядным выживать, никого не убивая, и в то же время цивилизованные обитатели Динотопии спокойно старели и умирали, и при этом не нужно было выкапывать сотни могил размером с корабль.

Но в сердцах Грызуни и ее соплеменников не угас охотничий инстинкт. Теперь охота превратилась в игру, поэтому хищники не утратили природных навыков.

Она растянулась на земле и закрыла глаза, оставив лишь едва заметные узкие желтые щелки. Наша жизнь лучше, думала она. Мы храним свободу и остаемся самими собой. Зачем ее племени эти приманки цивилизации? Что проку от морали и от книг? Тираннозавры всегда останутся верными своим корням, а эти случайные соглашения с караванами, проходящими через Дождливую долину, ровным счетом ничего не значат.

Надо ждать удобного случая. Как хочется освободить челюсти от крепких веревок. Когда наступит подходящий момент — Грызуня не сомневается, что он непременно наступит, — тогда она нанесет удар. Она им покажет, на что способен даже такой молодой тираннозавр, как она, если его разозлить.

«Я — главная хищница, — решила она для себя. — Никто не может победить меня; я могу одолеть любого. Я ничего не боюсь».

— Поглядите-ка на этого зубастика — вон как ловко спящим прикидывается. — Старый Раски указал в сторону пленника. — Так затаился, можно и за мертвого принять.

— Он не умер. — Чамаш закурил последнюю сигару и сел, с удовольствием выпуская клубы дыма. — И не спит.

Раскин прищурился, вглядываясь в пленника:

— Ты не прав, индеец. Он так дышит, как будто спит.

— Думаешь? — буркнул Чамаш. — Тогда пойди поцелуй Большого Зуба. Вот и увидишь, как крепко он спит. — Он последний раз затянулся вонючей сигарой.

— Да это не важно. Он крепко связан. Португалец зря подошел так близко, когда у зубастика были развязаны челюсти.

Чамаш кивнул:

— Будешь приставать к Большому Зубу, капитан вырежет из тебя кусок зверю на завтрак. Здоровый Большой Зуб стоит десять тысяч американских долларов. Я слышал, так говорил помощник капитана.

Раскин тихо присвистнул:

— В странные места нас занесло, и странными делами мы тут занимаемся, хоть они и сулят такие огромные деньжищи. Не нравится мне это.

— Эа-та, — пробормотал индеец на своем языке. — Ты — человек моря. Я — человек леса. Но ты и я делаем здесь одно дело. Ради золота.

— Да, — с некоторым облегчением согласился Раскин. При мысли о золоте стены каньона перестали ему казаться гигантскими тисками. Или почти перестали. В отличие от остальных он знал, что успокоится, только когда вновь увидит океан. — Ради золота.

На следующее утро пираты продолжили путь, двигаясь в северном направлении. Уотфорд был первым, кто заметил странные особенности одного из боковых ответвлений каньона. Таких ответвлений им попадалось множество, они разбегались в разные стороны, как капилляры от вены. Каждый раз Блэкстрап посылал людей на разведку с тем условием, что они вернутся не позже чем через час и расскажут, заканчивается ли ход тупиком или превращается в непроходимую расщелину. Рапорты моряков все больше убеждали Смиггенса, что они действительно двигаются по главному каньону, который проходит через весь горный хребет. Уотфорд обратил внимание, что дно одного из ответвлений чуть темнее, чем везде. После минутного колебания он решился все-таки довести это до сведения Блэкстрапа:

— Сэр, вон в том боковом проходе, справа, что-то странное.

— Что же там странного? — бросил Блэкстрап, даже не повернув головы, поскольку все его внимание было поглощено дорогой.

Несмотря на постоянную тень, отбрасываемую стенами каньона, воздух был горячим и влажным, так как каньон соединял Дождливую долину с Северными прериями. Случайный ветерок был здесь самым долгожданным гостем. Сейчас его отсутствие остро ощущалось, и Блэкстрап обильно потел.

— Посмотрите на песок, капитан, — проговорил Уотфорд.

Он был родом из Корнуолла. Наверное, этим, хотя бы частично, и объяснялся его интерес к горам.

Блэкстрап покосился вправо:

— Немного темнее. А что нам до этого?

— Я не уверен, сэр. Что-то странное происходит с цветом, где-то я видел это раньше. Только я не могу это объяснить.

— Объясните, да побыстрее, Уотфорд, или держите язык за зубами. Слишком жарко для бесполезной болтовни.

Обиженный пират поспешил к входу в ответвляющееся ущелье. Остановившись в месте, где дно каньона было темнее, он ковырнул землю носком сапога. Чем глубже он копал, тем темнее становилась почва, пока не стала совершенно черной.

Томас помахал ему рукой:

— Не отставай, приятель! Что ты там время тратишь попусту?

— Да, — крикнул другой. — Мы не будем тебя ждать.

Одному только Смиггенсу стало интересно. Он подошел к Уотфорду, внимательно осмотрел землю и не заметил ничего необычного.

— Что такое, Уотфорд? Что вы тут ищете?

— Я не уверен, сэр. Это только предположение. Только догадка.

— О чем, Уотфорд?

— Кажется, олово, сэр. И другие штуки.

— Но у нас на «Кондоре» полно оловянных чашек и фляг. — К сарказму помощника капитана примешивалась вежливость. — Может, вам лучше поберечь свое любопытство до следующего раза?

— Да, наверное, вы правы, сэр. — Задрав правую ногу, Уотфорд вытряхнул из башмака набившийся песок. — Но дома, клянусь, это было всегда так.