Королева Карибов - Эмилио Сальгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окруженный башнями замок, казалось, превратился в пылающий кратер. Огромные облака дыма, прорезанные языками пламени, поднимались по ту сторону его бастионов и рвов.
В этот момент флибустьеры, несмотря на крики своих вожаков, заколебались. Самые храбрые уже достигли рвов и установили лестницы, но не осмеливались подниматься по ним под бешеным огнем, который сеял повсюду смерть.
— Вперед! — кричал Граммон, встав во главе отряда буканьеров. — Черный Корсар наверху!
Он отчаянно бросился в самую гущу дыма и велел перебросить перекидной мост через ров. Но залп картечи уложил всех, кто последовал за ним, и дерзкая затея его провалилась. Остальные не пошли за ним. Они оробели и чувствовали себя бессильными идти на штурм этих огромных башен, защищаемых десятками пушек и сотнями солдат.
Сан-Хуан де Люц был неприступен даже для этих храбрецов.
Но тут к месту сражения подоспел новый отряд флибустьеров. Это были люди Лорана. Отбитые во время первой атаки, они решили присоединиться к отряду Граммона, рассчитывая, что им лучше удастся нападение с этой стороны.
Эта подмога вновь вселила отвагу в ряды французов месье де Граммона. Они дружно бросились в рвы, пытаясь пулями отогнать испанцев на верхушке стены.
Но тщетно. Защитники форта обрушили их лестницы в ров, на нападавших дождем посыпались камни и пули, в то время как артиллерия продолжала косить их ряды.
Дело казалось безнадежно проигранным! Поражаемые огнем защитников замка, флибустьеры отошли на вторую площадку, унося с собой раненых и заразив своей паникой людей Лорана, которые и сами уже потерпели одно поражение перед башнями, выходившими на рейд.
Оба вожака пиратов с отрядом отборных храбрецов попытались еще раз прорваться к форту, но были вынуждены вновь отступить. Неожиданно в их тылу раздались громкие вопли и женский плач. Какая-то толпа с великим шумом и криками двигалась у них за спиной.
— Что происходит? — крикнул Граммон. — Неужто население города взбунтовалось и нападает на нас с тыла?
Подозвав нескольких человек, он собрался было уже послать их в разведку, когда неожиданное странное зрелище предстало его глазам.
Около пятидесяти человек в длинных темных одеяниях — монахи, частью монахини — с плачем и причитаниями несли длинные лестницы. Позади них и по бокам шагали несколько флибустьеров, угрожая им оружием.
— Зачем здесь эти монахи и монашки? — удивленно спросил Граммон.
— Это идея Моргана, — ответил один из флибустьеров.
— Моргана!.. Он что, высадился с «Молниеносного»?
— Только что пришел сюда.
— И что он собирается делать с этими божьими овечками?
— Он пошлет их в ров ставить лестницы.
— Монахов!..
— Да. Он уверен, что испанцы прекратят огонь. Они слишком религиозны, чтобы стрелять в монахов[1].
— Едва ли. Комендант форта не пощадит их, и этих несчастных можно считать погибшими.
Тем временем, повинуясь крикам и угрозам со стороны пиратов, монахи и монахини, несмотря на владевший ими страх, нестройной толпой двинулись через площадку, неся на плечах лестницы и обливаясь слезами. Тщетно умоляли они о пощаде. Поскольку дело шло о спасении их капитана, корсары Моргана были непреклонны.
Увидя под стенами форта этот странный монашеский отряд, испанцы на минуту прекратили огонь. Казалось, они колеблются, не решаясь стрелять в этих несчастных.
— Не стреляйте! Пощадите! — кричали монахини, воздев руки к солдатам, толпившимся на башнях.
Но момент колебания длился недолго. Разгадав адский замысел флибустьеров, комендант приказал открыть огонь. Пушки и мушкеты загремели с новой силой, уничтожая без разбора своих и чужих.
Но, воспользовавшись этой минутной заминкой, отряды, перестроенные Лораном и Граммоном, кинулись на штурм в неудержимом порыве.
Испанцы обрушили на них град мушкетных пуль и картечи, они кололи их шпагами и алебардами, сбрасывали со стен копьями, но снизу неудержимо карабкались все новые и новые разъяренные схваткой бойцы, и победа клонилась на сторону флибустьеров.
Гранатами они разогнали испанцев со стены и с платформ и ворвались в форт.
Упорное сопротивление гарнизона и тяжелые потери, понесенные в штурме, распалили их ярость. Все, кто попался им под руку, были безжалостно истреблены.
Разгромленные испанцы бежали к последним башням, пытаясь оказать сопротивление и остановить натиск пиратов с помощью кулеврин, стоявших на террасах. Но орудия «Молниеносного» вынудили их покинуть этот последний оплот и укрыться во внутренних дворах и подвалах.
Граммон и Лоран приказали направить на этих несчастных все орудия крепости, требуя сдаться. Из всего гарнизона их осталось всего человек двести, да и те по большей части раненые. Комендант и с ним все старшие офицеры геройски погибли на террасах башен. Продолжать схватку дальше было просто бессмысленно, и в конце концов оставшиеся в живых сдались.
— Все кончено, — сказал Ван Штиллер, который сражался бок о бок с Граммоном. — Теперь я должен найти Корсара. Здесь мне делать больше нечего.
— Ты думаешь, он еще жив?
— Я убежден, что он еще находится за баррикадой в восточной башне.
— Я с тобой, — сказал ему Граммон. — Посмотрим, как этот дьявол, твой капитан, смог устоять против целого форта.
Пока флибустьеры разоружали пленных, француз и Ван Штиллер направились к башне, зубцы которой были разбиты орудиями «Молниеносного». У основания лестницы, что вела на платформу, они наткнулись на ничком валявшийся труп.
— А, я знаю этого человека, — сказал гамбуржец, нагнувшись над ним.
— Наверное, солдат, который привел вас сюда? — спросил Граммон.
— Нет, господин де Граммон. Это Диего Сандорф.
— Фламандец, которого Корсар хотел расспросить?
— Тот самый. Он получил удар шпагой от капитана.
— Ну и клинок у этого Вентимилья!
Они поднялись на платформу и оттуда по узкой лестнице спустились внутрь башни. Посередине лестнице они нашли второй труп. Это был испанский сержант, сражавшийся тут с Корсаром.
— Еще один, получивший удар в самое сердце, — сказал Ван Штиллер. — Капитан не пощадил и этого беднягу.
Они спустились вниз и оказались перед железной дверью.
— Неужели они заперлись там внутри? — проговорил Ван Штиллер.
Он поднял мушкет и резко ударил прикладом по двери. Дверь тут же подалась, оказавшись не запертой.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер, вытирая левой рукой капли пота.