Code. Носители - Джон Маррс

Щелкнувший замок входной двери застал его врасплох – вернулась с работы Аликс. Он тут же захлопнул ноутбук, о котором она не подозревала, и затолкал его под подушку.

– Давай съездим куда-нибудь на выходные? – предложила Аликс, присев на край кровати. – Мама выиграла на конкурсе два бесплатных дня в загородном отеле, а поехать не сможет. Сменим обстановку.

Чарли скис. Новое место требовало тщательной предварительной разведки.

– Да из меня сейчас компания не очень, – ответил он. – Может, ты лучше с подругой?

– Я хочу с тобой. Да и тебе самому будет полезно развеяться. Знаю, гибель Майло ранила тебя в самое сердце. Едва о нем заговорят, ты сразу виновато поникаешь.

– Виновато?

– Да, и совершенно напрасно. Никто не виноват, что он наложил на себя руки. Так что поехали, побудем вдвоем, отвлечемся.

Чарли кивнул, мысленно дав себе зарок больше не строить виноватую мину.

– Ну ладно, поехали.

Аликс сложила руки на груди.

– Нет, одолжений не надо. Не хочешь, так и скажи.

– Да я хочу…

– Иногда ты становишься для меня загадкой. Вроде такой молодец, говоришь и делаешь все правильно, но живешь будто по методичке для мужчин в отношениях…

Так оно и было.

– Я понимаю, тебе нелегко, особенно в последнее время, – продолжила Аликс. – Но порой кажется, что я тебе не нужна.

– Еще как нужна. Я просто не привык выражать чувства, а так очень к тебе привязался.

– Привязался?! – поразилась она. – Привязаться можно к собаке! С таким же успехом можешь сказать, что я «ничего так».

– Ну, ты поняла, о чем я. Просто слово не то выбрал. Ты в наших отношениях меня опережаешь, мне до тебя еще расти и расти.

Чарли приобнял Аликс за плечи и чмокнул в щеку.

– Ты потерпи чуточку, – добавил он. – Я того стою, даю слово.

Не стоил – и прекрасно это понимал. Да и плевать ему было, поверила ли она вообще.

Впервые за несколько месяцев Отголоски все до последнего исчезли без предупреждения. Казалось бы, тишина, можно сосредоточиться, – но привыкший к ним Бруно, наоборот, утратил покой.

Уже почти две недели он безвылазно сидел в номере простенькой гостиницы в Эксетере через дорогу от интерната Луи. На экранах грошовых телефонов, которые то и дело приходилось менять, все время светилось изображение с внутренних камер. Если сына и впрямь ударили, ударят еще раз – вот и будет доказательство. Ведь, по совести, Бруно не знал, был ли то плод воображения, как Отголоски, или реальность. Обидчик еще не показывался в кадре, так что тревога за рассудок не утихала.

Подмывало забрать сына прямо сейчас, но после выходки с Норой Бруно наверняка объявили в розыск, так что заявиться в фойе как ни в чем не бывало значило подписать себе смертный приговор. На прошлой разведвылазке он обнаружил в интернате черный ход с окошком прямо у спальни Луи. Если кто опять посмеет поднять на мальчика руку, Бруно своим верным молотком разобьет окно и уже через минуту усадит сына в машину. Когда подоспеет полиция, они будут уже далеко. Куда ехать, Бруно пока не знал – да и не важно; главное, что вместе.

– Я не могу позволить его забрать, – нарушил тишину голос. Очень знакомый голос.

Бруно содрогнулся. Рядом на пассажирском сиденье сидел, нога на ногу, Карчевски в черном костюме и с роговыми очками в руке.

– Вы?! – поразился Бруно. Карчевски кивнул. – И давно?

– С тех пор, как вы уехали из Аундла.

– Но вы не Отголосок, так? Просто галлюцинация?

Он вновь кивнул.

– Считайте меня голосом разума. Своими действиями вы ставите под удар не только проект, знания и страну, но и себя с сыном заодно. Помните Шинейд? Готовы смотреть, как вашего Луи мучают так же?

– Ни один родитель не готов.

– А что выдадите, лишь бы его перестали пытать? Заговорите в обмен на жизнь Луи?

Бруно не ответил. Карчевски закрыл глаза.

– Этого я и боялся, – продолжил он. – С вами, Бруно, я пошел на риск. Ручался скептикам, что вы и сына, и прошлую жизнь оставите за спиной. Вы же с ходу впали в буйство, а теперь вообще строите из себя шпиона.

– Зря вы вообще меня взяли. Это Луи решил головоломку, не я.

– Что сделано, то сделано. Секреты доверили вам. По уровню синестезии вы прошли едва-едва, отсюда и Отголоски. Но вы, помимо всего прочего, целеустремленный, верный родине и расчетливый. Лучший выход для вас сейчас – выселиться из номера, сесть в машину и нажать кнопку зажигания.

– Чтобы моего сына и дальше били?

– А его били? Вы и сами не знаете. Сделайте как будет лучше для себя и страны – уезжайте.

За год Бруно изменился до неузнаваемости, но по-прежнему оставался отцом.

– Нет, – тихо ответил он. – Я должен убедиться, что Луи ничего не грозит.

Карчевски надел очки и пожал плечами.

– Надеюсь, вы образумитесь. Иначе всем несдобровать.

Тянулись часы, наплывали и наплывали Отголоски. Одни, более говорливые, упрашивали бросить все и уехать, другие поливали его грязью. Двигал ими один на всех страх кануть в небытие со смертью носителя.

Ближе к обеду у Бруно забурлило в животе от голода. Не отрываясь от экрана мобильника, он вышел из номера с целью прогуляться до ближайшего супермаркета через две улицы и в коридоре бросил взгляд через окно на улицу… где на остановке вышел из автобуса обидчик его сына. Замешкавшись, он полез в рюкзак. Ярость вмиг застлала Бруно глаза. Он стремглав выскочил вон из гостиницы и через парковку подлетел к мужчине.

Вживую тот оказался выше и мясистее, чем на видео, но Бруно было плевать. Первый удар молотком пришелся по шее сзади. Несчастный тут же завалился.

Следом – раз, два, три по ребрам. Мужчина инстинктивно перекатился, свернулся клубком. Бруно пихнул его на лопатки и, усевшись верхом, стал колотить затылком о бетон.

– Не надо, умоляю! – судорожно простонал мужчина и закрылся от удара по голове.

– Я видел, что ты с ним сделал! – рявкнул Бруно с пеной у рта.

– Ничего я не делал!

– Откуда я тебя тогда знаю?

– Я новенький, только-только сюда устроился, клянусь!

– Врешь, сволочь! Я видел по камерам, как ты ударил моего маленького сына!

– Да я вашего Луи даже не знаю!

– А имя-то откуда взял?!

Осознав свой прокол, мужчина закрыл лицо еще от двух ударов. Из-за спины послышались шаги воображаемых зрителей. Их последние мольбы опомниться потонули в шуме потасовки.