Code. Носители - Джон Маррс

От всего венерического Флик на пять лет защитили вакциной, имплант вроде бы работал стабильно: месячных не было уже больше полугода. Зачем Элайдже было предохраняться?

Она перевернула тест. Результат прежний. Флик забеременела.

Бросившись из туалета гостевого дома, она швырнула все полоски в уничтожитель отходов. Те моментально расплавились в лужицу пластмассы. Как никогда в жизни хотелось сигарету или хотя бы излить душу близкому, да нельзя. Еще одна тайна в копилку. Грейс и без того рукоплескала их с Элайджей роману и засыпа́ла подругу вопросами об их совместном будущем. Приходилось менять тему, либо отвечать расплывчато. Не то чтобы Элайджа наскучил – просто какой смысл загадывать на завтра, если у тебя и сегодняшний день как в тумане? Смерти Шинейд и Карчевски диктовали утроить бдительность и накладывали отпечаток на любой шаг. К тому же Грейс будет умолять оставить ребенка… Нет, решено!

На кухне она сделала два бутерброда с мармайтом[25] и села за стол. Из-за Элайджи на душе лежал камень. По-хорошему, надо сказать ему, но как? С ее полной конспирации жизнью настоящие отношения не построить. А он все-таки достоин лучшего…

Вдруг Флик поймала себя на мысли, что гладит живот; пришлось целенаправленно вытянуть руки по швам. Не хватало еще влюбится в клеточный комок, о котором не просила!

Флик вообще не грезила материнством. В то время как ее друзья-знакомые переезжали на другой конец страны или мира по зову генетических вторых половинок, она вложила любовь и душу в свой ресторан. О детях, думала она, буду мечтать уже со своей идеальной парой; но кто же знал, что ей выпадет мертвый маньяк! Флик давно смирилась с участью бездетной.

Чем дольше она тянула с беременностью, тем больше опасности навлекала на себя и, следовательно, на страну. Оберегаемые тайны были куда важнее любимого мужчины и нежеланного ребенка.

Бдительность, выкрученная до максимума со дня смерти Карчевски, не прошла бесследно. Бо́льшую часть дня Флик пыталась разминать мозг, заниматься самогипнозом или просто сидеть на пляже, пытаясь полностью раствориться в настоящем моменте. Всё впустую. От нервов сосало под ложечкой, как в день первого теста на беременность. Может, бросить все, съездить на выходные куда-нибудь развеяться?

В этот миг вошла Грейс, и у Флик родилась мысль.

Луч солнца высветил через пассажирское окно пятнышко на «умном» браслете. Эмилия поднесла руку к глазам и поняла, что это запекшаяся кровь Бруно. Найдя в бардачке салфетку и смочив ее водой из бутылки, она стерла каплю.

Под ногтями тоже обнаружилась кровь – она полила водой и на них и принялась выскабливать скрепкой. Зарывалась глубже и глубже, рисуя перед глазами последние секунды его жизни. Когда пробила ему череп, показалось, он смотрит мимо, куда-то вдаль – на четыре силуэта, преследовавшие ее со дня пробуждения. Бруно их тоже видел! С плеч свалилась такая гора, что она чуть не зарыдала.

– Ты их тоже видишь? – спросила она. Бруно едва-едва кивнул, скорее даже едва дернул головой. – Что им нужно? – Но он был уже слишком далеко на пути в мир иной, чтобы ответить.

Кровожадность Эмилии пробудилась от гнева – оттого, что Бруно в ответ только хохотал, отказываясь говорить. Его неповиновение, похоже, возродило некоего демона из прошлого, который захватил над ней власть.

В голове крутились вопросы. Кем же она была раньше, раз убивает без задней мысли? Хотя рефлексировать было не время. Адриан вроде бы советовал заткнуть совесть? Дивный совет.

Бьянка первой застала бойню в машине.

– Гляди-ка, схватываешь на лету! – воскликнула она с лучезарной улыбкой и скрещенными на груди руками.

Двое оперативников ловко перенесли труп в микроавтобус, где лежал еще один – мертвый работник интерната, по просьбе Эмилии ударивший за плату Луи.

С небес на землю ее вернуло что-то теплое и мокрое на пальце. Оказалось, вогнала скрепку так глубоко, что из-под ногтя уже змеилась кровь. Эмилия прижала салфетку к ранке, чувствуя, как внутри опять начинает клокотать.

Затемнив окна в машине, она хватанула воздуха всей грудью и заорала что было мочи. Когда сил не осталось, согнулась пополам, выгоняя остатки кислорода из легких, затем повторила все по новой.

Глотка и легкие горели, как обваренные кипятком, и все же замолкать было рано. От боли уже чуть ли не в глазах темнело, однако выгнать демона так и не удалось.

Машина Грейс остановилась на серповидной дороге у входа в фешенебельный лестерширский спа-отель. Швейцар бесполой внешности с зализанными назад черными волосами и в строгой белой форме погрузил их с Флик чемоданы на тележку, и та сама покатила на этаж. Машина Грейс тоже самостоятельно отправилась на парковку.

Кто знал, что гаджет Грейс на команду забронировать спа где-нибудь на свежем воздухе ответит такой роскошью…

– Ни-фи-га себе, – протянула Грейс, входя через двойные двери в фойе из темного мрамора.

У обеих отвисла челюсть.

Разобрав чемоданы в смежном двухместном люксе, они в тапочках и белых махровых халатах забронировали себе процедуры на два дня, затем лениво пошатались по отелю. На стриженых лужайках постояльцы занимались китайской гимнастикой. Играли в теннис, в шахматы на огромной голографической доске, в гольф на поле с восемнадцатью лунками.

– Меня теперь отсюда пинками не выгонишь. – Грейс жадно огляделась по сторонам. – Ты не подумай ничего такого, но все-таки: за все удовольствия с пабного жалованья платишь?

– У меня есть деньги, – скромно ответила Флик.

– А много?

– На жизнь хватает.

– Зачем тогда работать в пабе? И снимать убогий гостевой дом, если хватает на «Ритц»[26]?

– В Олдборо нет «Ритца».

– Ну, ты поняла.

– Я просто люблю, когда рядом родственные души. – Флик осторожно подбирала слова. – Перед переездом я долго затворничала, а теперь наконец-то опять дышу полной грудью. Так, всё, идем лучше искать зал для горячей йоги[27].

– А тебе разве сейчас можно?

Чуть не вырвалось, что сама уже поинтересовалась у администратора, можно ли на йогу беременным.

– В смысле?

– Ну, золотые монеты в карманах расплавятся, – Грейс засмеялась.

– Как смешно! – Флик состроила ехидную улыбку.