Адвокат по сердечным делам - Наталья Борохова

– Черт возьми, я что-то пропустила? – спросила Софья, разглядывая девушку. – Откуда у вас это чудесное дитя? Родственница? Домработница? Подруга Ивана? Ваш хлопец, случайно, не женился?

Евгения делала ей «страшные глаза», словно умоляя приятельницу дождаться момента, когда девушка удалится на кухню заваривать чай.

– Ивану всего лишь восемнадцать лет, – кипя от негодования, проговорил Александр. – В его возрасте еще рано думать о браке.

– Об этом думать никогда не рано и никому не поздно, – хохотнула Софья. – А что, у вас курить по-прежнему нельзя?

– Категорически! – заявил хозяин. Если было бы можно, он повесил бы на двери дорожный знак «кирпич» и поставил заградительный шлагбаум, чтобы защитить свой дом от нашествия непрошеных гостей. Жаль, что на людей подобного типа все эти ухищрения не действуют.

Машенька уже возилась с чаем, а женщина, воровато стрельнув глазами в сторону кухни, сосредоточила вопросительный взгляд на хозяевах. На ее щеках загорелись два алых пятна, верный признак того, что она заинтригована в высшей степени.

– Ну, говорите же быстрее! Кто эта девчонка?

– Это потерпевшая, – одними губами сообщила Евгения.

– Какая потерпевшая? – не поняла Софья, и ее брови вопросительно изогнулись над ярко накрашенными глазами. Озарение пришло к ней не сразу, но, когда это произошло, она воззрилась на Евгению с выражением крайнего изумления: – Постой! Ты хочешь сказать, что эта девушка?.. Да ну! Не может быть! А что она у вас тут делает?

– Живет, – коротко пояснил Александр.

Теперь, когда Машенька завладела всеми его чувствами и помыслами, ему было крайне неудобно вспоминать ту историю и тот корыстный расчет, который привел девушку на порог этого дома. Ему также не хотелось, чтобы об этом рассказывала Софье его жена. Но, разумеется, он не мог закрыть рот Евгении или запретить гостье говорить о том, что ей интересно. Лучшим выходом для него было бы просто убраться из гостиной, дав кумушкам возможность наедине перемывать косточки бедной Марии. Но Александр не мог оставить девушку на растерзание такой хищнице, как Софья. Поэтому он стоически дожидался момента, когда чай наконец заварится.

Машенька появилась в дверях с подносом, на котором стояли чашки, сахарница и блюдце с лимоном. Заварочный чайник она несла в другой руке, весьма неловко. Александру показалось, что девушка запросто может оступиться, а там и обвариться кипятком, чем черт не шутит.

– Я тебе помогу, – кинулся он, забирая из ее рук чайник.

Он споро расставил на столе содержимое подноса и даже сбегал в кухню за салфетками. Машенька в это время разливала в чашки чай. Неизвестно, как ей удавалось сохранять самообладание и ровный цвет лица, поскольку гостья, забыв обо всех существующих правилах приличия, в упор рассматривала новую постоялицу семейства Швец. Александр, чтобы разрядить обстановку, решил принять удар на себя. Он принес конфеты и тарелку с подсохшим печеньем, потом принялся сервировать все это, заходя, то с одной стороны, то с другой, мельтеша перед глазами гостьи, так что та не выдержала первой:

– Положенные пять минут приличия уже истекли, Сашок! Можешь смело убираться по своим делам. Нам с твоей женой нужно немного поболтать. Мы не виделись с нею почти месяц.

– Если никто не просит меня остаться, я, пожалуй, пойду, – заявил он, так и не решаясь сдвинуться с места. Он искал нужный повод и наконец нашел. – Машенька, ты не почитаешь Василисе сказку?

– Разумеется, – проговорила девушка и двинулась по лестнице вверх, так грациозно и красиво неся голову, словно на голове у нее стоял кувшин.

Софья проводила ее восхищенным взглядом.

– Честь имею! – отсалютовал дамам Александр и с чувством выполненного долга оставил гостиную…

За то время, пока Евгения рассказывала ей историю появления Машеньки, Софья успела опустошить конфетницу.

– Ну, ты даешь! – сказала она, причмокивая языком, словно подводя резюме. – О чем ты думала, подруга, когда привела к себе в дом эту фифу?

– Не понимаю, ты о чем? – насторожилась Евгения.

– Она не понимает! – театрально всплеснула руками гостья. – Твое расследование тебе совсем разум отшибло? О чем ты думала, дорогуша, приглашая к себе в семью молодую красивую женщину? Это же не девушка, а лесная нимфа! Тебе захотелось острых ощущений? Решила испытать на прочность старину Алекса?

Евгения смотрела на нее во все глаза. Конечно, она и без Софьи видела, что девушка красива, но замечала это как-то исподволь, не принимая ее внешность всерьез. Ведь для нее Машенька оставалась ребенком, едва ли не ровесницей сына. Она прекрасно сложена, мила лицом. Она – отличная подружка для ее дочери и… для мужа, который не прочь поиграть в детские игры?

Заявление приятельницы всколыхнуло в ее душе давно забытое чувство ревности и раздражения.

– Ты, как всегда, в своем репертуаре, Сонька! Может, придумаешь что-нибудь поновее? – сердито огрызнулась она. – Появление в нашем доме этой девушки – это что-то вроде сделки с правосудием. Мне нужно позарез закрыть мое дело. Важнее для меня сейчас задачи нет!

– Ты согласна закрыть дело даже ценою распада своей семьи?

– Что ты такое говоришь! Между прочим, это Александр первым предложил такой выход, и мой адвокат сказала, что у нас есть все шансы на то, чтобы закончить дело миром.

– Ах, Александр сказал! – покачала головой Софья, отправляя в рот печенье. – Да видела я, как твой Александр нарезал круги вокруг Машеньки. А как он смотрел на нее, ты не заметила?

– Как он смотрел? Не говори чепухи, я была тут же, но ничего такого не увидела!

– Так протри очки, подруга! Он же смотрит на нее глазами влюбленного мужчины!

– Вранье!

– А вот и нет! Вспомни, когда ты мне раньше подавала чай, бежал он к тебе через всю гостиную, чтобы поднести чайник? Да его и духу здесь не было! Что с ним, скажи на милость, произошло? Не для тебя ли он так старается?

– А может, и для меня! – в запальчивости сообщила Евгения. – У нас с ним, если хочешь знать… У нас как медовый месяц! Я его просто не узнаю. Страсти едва ли не африканские. А ты говоришь…

Софья смотрела на нее, не веря ни одному ее слову.

– Внезапная холодность мужчины, впрочем, как и его внезапная страстность, должна настораживать, – произнесла она, словно выражая Женьке свои соболезнования. – Ой, не знаю, подруга! Ой, дурное у меня предчувствие! Выгони ты эту девку, пока не поздно, все равно ведь в тюрьму тебя не посадят.

– Я не хочу получить срок! Пусть даже и условный… Неужели все зря? Я старалась. Приняла ее как родную. Комната ей… Одежду собственную, между прочим, отдала! Сама хожу, сама видишь, в чем.

– Вижу! – сказала приятельница, без особого интереса скользнув глазами по видавшей виды домашней одежде Евгении. – На подружке твоей был шикарный костюмчик. Где ты такой взяла?