Адвокат по сердечным делам - Наталья Борохова

Вот и сейчас, отвергнув ее предложение, он не почувствовал раскаяния, а скорее ощутил пресыщение, словно долго-долго ел одно и то же пирожное и теперь его воротило только от одного вида взбитых сливок и вишенки.

– Ты собираешься идти в кабинет? – удивилась она. – А чем, скажи на милость, ты там будешь заниматься?

Сказать по правде, никаких дел в кабинете у Александра не было. Он, как бывший спортсмен, не слишком любил письменную работу, предпочитая активную деятельность. С утра он уже был на ногах, разминаясь со своими подопечными, затем проводил несколько тренировок и ехал в Академию физической культуры. Конечно, как кандидат наук и автор нескольких книг по методике обучения большому теннису, он вынужден был обращаться к письменному жанру, но и тут он проявлял изворотливость. Наговаривая тексты на диктофон, он передавал материалы одной из десятка обожавших его секретарш, и та выдавала ему конечный продукт в лучшем виде. Кабинет в его доме появился больше как дань его ученому статусу и моде, чем реальной необходимости. Находясь там, он больше говорил по телефону или дремал на широком диване, покрытом прохладной кожей.

– Мне нужно поработать над статьей, – сказал он уклончиво. – Я обещал.

– Но погоди, – остановила его Евгения. – Что мы будем делать с домработницей? Нужно нанять еще кого-нибудь. Ты знаешь, у меня прорва работы, и я не могу просто так оставить все, чтобы с утра до вечера печь вам пироги.

– Я придумаю что-нибудь, – пообещал он. – Ну, а пока суд да дело, нам поможет Машенька. Тем более что еще в самом начале она предлагала нам свои услуги.

– Ты думаешь, это будет правильно? – с сомнением в голосе произнесла Евгения.

– Конечно, – заверил ее супруг. – К тому же это не навсегда…

Нет ничего более постоянного, чем временное. Истинность этого выражения Евгения осознала только сейчас, отвечая на вопрос адвоката. Она и сама не могла объяснить, почему в ее доме вместо ушедшей помощницы хозяйничает теперь Машенька. «Девушке это нравится», – могла объяснить она, и это было бы истинной правдой. Она делала все быстро и хорошо. Она была десятком красивых и умелых слуг: кухаркой – в нарядном переднике, с пирогом в руках; няней – с книжкой, рядом с Василисой; домработницей – со щеточкой для пыли; цветочницей, прачкой, экономкой, декоратором и костюмером. Словом, универсальная домашняя фея. Только одна ее роль не пришлась бы по душе Евгении, но пока что она о ней даже не задумывалась. Роль любовницы ее мужа. Любовницы, которая хочет непременно стать женой…

Мысль сделать девушке подарок пришла в голову Александру не случайно. Он испытывал смешанные чувства, наблюдая за Машенькой, которая сутки напролет мелькала перед ним в одежде его жены. Спору нет, на молодой девушке костюмы и кофточки Евгении смотрелись лучше, чем на их владелице. Но когда оборка ее халата мелькала за распахнутой дверью, он вздрагивал каждый раз, полагая, что идет его жена. В этом было что-то ненормальное, и Александр плохо отдавал себе отчет, почему такое положение вещей его необычайно злит.

К тому же Машенька была милой девушкой, которая заслуживала самой красивой и дорогой одежды, а не вещей с чужого плеча, списанных хозяйкой за ненадобностью. Александр любил выбирать женские аксессуары, и его немало огорчало в свое время, что его жена была абсолютно равнодушна к милым безделицам из магазинов женского белья. Евгения одевалась стильно, но без особого шика, который так нравился ее мужу. Она рассматривала вещи как часть своего делового имиджа, и, если бы добрые люди не принимали ее по одежке, она ходила бы на работу в вылинявших джинсах и футболке на два размера больше, чем нужно. Она частенько надевала их дома, объясняя свою неряшливость тем, что ей так удобно. На ее фоне Александр иногда казался выряженным павлином. Это веселило Евгению чрезвычайно, и она использовала его слабость как повод поупражняться в остроумии…

После некоторых колебаний Александр выбрал для Марии два домашних костюма из велюра, несколько симпатичных блузок с глубоким вырезом, сапожки, домашние туфли и еще целую дюжину прелестных женских мелочей. Он долго маялся, придумывая повод, под которым ему удобнее было бы преподнести свои дары девушке. Он даже боялся, что она отвергнет его подарки, но, когда, краснея и бледнея, он выставил перед ней три битком набитых пакета, все прошло на удивление гладко. Машенька заглянула внутрь и издала восторженный вопль, после чего бросилась на шею дарителю. Почувствовав мягкость ее губ на своей щеке и ощутив упругость ее молодых грудей, словно два детских мячика прикоснувшихся к его телу, Александр едва не взорвался от желания. А девчонка тем временем полезла в пакеты, вытаскивая и рассматривая обновы.

– Ты чудо, Алекс! – говорила она. – Ты просто душка. Но как ты догадался, какой у меня размер? – спрашивала она, прикладывая к себе кофточки. Все было тютелька в тютельку, словно Александр самолично обмерял ее портновским метром.

– Я немного разбираюсь в размерах и к тому же я очень наблюдателен, – сказал он. Заметив ее удивление, он со смехом пояснил: – Не бойся, я не подглядываю за тобой в душе.

Она расхохоталась тоже. Хорошо, что они были дома одни и никто не мог помешать им наслаждаться моментом.

– А что за повод? – хитро спросила она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Рождество, как я понимаю, уже прошло.

– Но ты вроде как работаешь у нас, – промямлил он, внезапно стушевавшись. Она посмотрела на него во все глаза, даже не пытаясь помочь ему выбраться из затруднительного положения. – К черту повод! – разозлившись на собственную нерешительность, воскликнул он. – Неужели мне нужна причина для того, чтобы дарить подарки красивой женщине?

– Да, но что ты скажешь жене? – спросила она. – Вернее, что скажу ей я, появившись перед ней во всем этом великолепии?

– Для жены подойдет первая версия. Это вроде как вознаграждение за твой труд, – проговорил он, чувствуя себя неловко. У них теперь появились общие секреты от Евгении.

– Хм! – усмехнулась чертовка. – Говоришь, вознаграждение за работу? – Она выудила из пакета восхитительный гарнитур нежно-розового цвета, состоявший из крошечного кружевного топа на бретелях и шортиков.

Лицо ее кавалера приобрело цвет женского белья.

– Полагаю, что этого моя жена все равно не увидит, – проговорил он глухо.

– Думаю, что так, – ответила она и, приблизившись к нему вплотную, глядя ему прямо в глаза, произнесла: – Но ты хотя бы посмотришь, будет ли хорош ли на мне этот фасон?

Он внезапно ощутил сухость во рту. Больше всего на свете ему сейчас хотелось воскликнуть: «Да! Конечно, да! Чего мы, наконец, ждем?», но он сам боялся своего порыва. К тому же Александр не был уверен, готов ли он к таким отношениям. Он сам подвел их к точке невозвращения, а теперь, когда все зависело только от его решимости, он вдруг почувствовал непреодолимое желание сделать паузу. Как спортсмен, стоя на вышке и вглядываясь в синеву воды бассейна где-то далеко внизу, он мечтал оттянуть момент падения.

– Конечно. Да… но не сейчас, – проговорил он. С минуты на минуту из университета должен был вернуться Иван. – Мария, ты заставляешь меня нервничать…