Наполеон. Голос с острова Святой Елены. Воспоминания - Барри Эдвард О'Мира

Тем временем они разработали свой план. Среди заговорщиков был один капитан, бывший моим большим поклонником. Этот человек согласился с остальными заговорщиками, что необходимо свергнуть тирана, но он был против того, чтобы убивать меня, хотя во всём остальном разделял позицию заговорщиков. Они же, однако, придерживались иной точки зрения, настаивая на том, что совершенно необходимо убить меня, так как это единственное средство предотвратить порабощение Франции. Они считали, что, пока я буду жив, у свободы нет никакого шанса. Этот капитан, поняв, что они твёрдо решили пролить мою кровь, несмотря на все его аргументы и настойчивые просьбы не делать этого, передал информацию об их именах и планах. Они предполагали убить меня в тот вечер, когда я буду возвращаться после представления в театре вдоль коридора. Всё было согласовано с полицией — в тот же вечер я отправился в театр и действительно проходил в коридоре мимо заговорщиков. Некоторых из них я знал лично. Они были вооружены кинжалами, спрятанными под плащами, и готовились убить меня, когда я собирался покинуть театр. Вскоре после моего приезда в театр полиция схватила всех заговорщиков. Во Франции человек не может быть обвинён в соучастии заговора ради убийства, если на нём не будет обнаружено орудие убийства. Потом уже заговорщиков судили, и некоторые из них были казнены».

Я задал Наполеону несколько вопросов о деле с адской машиной. Наполеон рассказал следующее. «Это случилось в самый разгар рождественских праздников. Было приложено немало сил, чтобы вынудить меня поехать в оперу. В течение всего дня я был очень занят важными делами и вечером чувствовал себя уставшим и сонным. Я прилёг на диван в одной из комнат Жозефины и тут же заснул. Вскоре ко мне спустилась Жозефина и, разбудив меня, стала настаивать, чтобы я поехал в театр. Она была прекрасной женщиной и уговаривала меня делать всё, чтобы я снискал расположение людей. Вы же знаете, что когда женщины что-то вобьют себе в голову, то не отступятся, пока не добьются своего, и вы должны уступить им. Ну ладно, я встал с дивана, вопреки моему желанию, и отправился в карету в сопровождении Ласне и Бессьера. Я чувствовал себя настолько сонным, что заснул в карете. Я спал, когда раздался взрыв, и, проснувшись, помню, пребывал в таком состоянии, словно чувствовал, что карета оторвалась от земли и пробивается сквозь массу воды.

Это покушение на меня было спланировано Сен-Режаном и Имоланом, религиозным фанатиком, который после неудачи с покушением уехал в Америку и стал там священником, и другими. Эта группа заговорщиков во главе с Сен-Режаном использовала для покушения повозку и бочку, подобную той, которая снабжает водой улицы Парижа, но с той разницей, что бочку поставили на перекрёстке улиц. Бочку они наполнили порохом и поставили её рядом с поворотом улицы, по которой я должен был проехать. Меня спасло то, что карета Жозефины внешне была очень похожа на мою, и обе наши кареты сопровождала охрана по пятнадцать человек. Имолан не знал, в какой именно карете я нахожусь, и вообще не был уверен в том, что я еду в этих каретах. Для того чтобы определить это, он подошёл к карете, чтобы взглянуть внутрь и убедиться в моём присутствии. Один из моих охранников, высокого роста сильный парень, рассерженный тем, что какой-то человек преградил путь карете и заглядывает внутрь, быстро подъехал к нему и дал ему пинка под зад, воскликнув: «Прочь с дороги, шпак!»[11] От удара Имолан упал на землю. Но до того как он смог подняться, карета уже успела немного проехать вперёд.

Имолан, как я полагаю, растерявшийся от того, что оказался на земле после удара и находившийся в состоянии нервного напряжения в минуту, когда ему предстояло совершить покушение, не понял, что карета уже проехала намеченное им место. Он побежал к повозке и привёл в действие свою адскую машину в тот момент, когда одна карета уже проехала место взрыва, а другая — ещё не доехала. От взрыва погибла лошадь под одним из моих охранников и один кучер был ранен. Кроме того, в результате взрыва было разрушено несколько домов и убиты и ранены около сорока или пятидесяти зевак, собравшихся поглазеть, как я проезжаю в карете.

Полиция собрала остатки повозки и адской машины и пригласила наиболее квалифицированных рабочих осмотреть собранное. Несколько рабочих опознали эти остатки адской машины. Один из них сказал, что он сделал это, другой заявил, что сделал то, и все согласились, что адская машина была продана двум незнакомцам, которые, судя по их акценту, были выходцами из Нижней Бретани; но сверх этого ничего другого выяснено не было. Вскоре после этого события кучера шести местных наёмных экипажей дали в ресторане на Елисейских Полях обед в честь Сезара, моего кучера, считая, что он спас мою жизнь благодаря своему искусству и расторопности в момент взрыва адской машины. Но это было не так, ибо в тот момент мой кучер был пьян. Мою жизнь спас охранник, пинком сапога сбивший Имолана на землю. Возможно, что мой кучер также мог быть причастен к моему спасению благодаря тому, что неистово погнал лошадей за угол улицы, так как был пьян, и в этот момент ему было море по колено. Он находился уже настолько далеко от места происшествия, что посчитал, что взрыв — это салют в честь моего визита в театр. На этом обеде все гости не стеснялись хватить лишнего, выпивая одну бутылку за другой за здоровье Сезара. Один из них, основательно опьянев, заявил: «Сезар, я знаю людей, которые недавно пытались взорвать первого консула. На такой-то улице и около такого-то дома (называя их) я видел в тот день повозку, напоминавшую повозку с бочкой воды, выезжавшую из переулка. Повозка привлекла моё внимание, так как такой же мне ранее видеть не приходилось. Я стал приглядываться к людям и к лошади и смогу их опознать».

После этого рассказа немедленно послали за министром полиции. Рассказчика допросили и доставили его к дому, который он упомянул. В доме нашли мерку, с помощью которой заговорщики засыпали порох в бочку. На мерке ещё оставались прилипшие к ней частицы пороха. Такие же частицы были найдены рассыпанными вокруг. Допрошенный хозяин дома сообщил, что у него некоторое время проживали какие-то люди, которых он принял за контрабандистов; в тот день, о котором шла речь, они ушли с повозкой, в которой, как считал хозяин дома, были спрятаны контрабандные товары. Он добавил, что они были выходцами из Нижней Бретани и один из них имел вид главаря. Получив описание этих личностей, полиция принялась искать их, и вскоре Сен-Режан и Карбон были схвачены, преданы суду и расстреляны. Ранее по чистой случайности инспектор полиции обратил внимание на повозку, стоявшую в течение долгого времени на углу улицы, и приказал водителю повозки уехать прочь; но возчик в своё оправдание заявил, что здесь очень много свободного места. Тогда инспектор полиции, увидев, что перед ним стоит, как он посчитал, всего лишь повозка для перевозки воды, решил, что ничего дурного в том, если эта повозка останется на прежнем месте, не будет.

В Шенбрунне, — продолжал император, — я чудом избежал гибели. Вскоре после взятия Вены я устроил смотр моим войскам в Шенбрунне. Молодой человек лет восемнадцати попросил, чтобы его представили мне. В какой-то момент он так близко подошёл ко мне, что мог дотронуться до меня. Он заявил, что хочет поговорить со мной. Бертье, чтобы меня не беспокоили во время смотра, оттолкнул молодого человека в сторону, сказав ему: «Если вы хотите что-то сообщить императору, то сейчас этого сделать нельзя». Затем он подозвал Раппа, немца по национальности, и сказал ему: «Вот тот молодой человек хочет поговорить с императором, выясните, чего он хочет, и не допускайте, чтобы он беспокоил императора». После этого он подозвал молодого человека и сказал ему, что Рапп говорит по-немецки и сможет ответить ему.