Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин

Среди бумаг, которые оставил после себя яхтсмен, есть только два отрывка, два литературных творения, которые, по всей вероятности, предназначались для включения в поддельный судовой журнал. (Стихотворение «Песнь Южному океану» насквозь лживо, но с таким же успехом его можно рассматривать и как мечту об исполнении желания.) Два значимых произведения находятся в конце Журнала № 1, и, судя по нумерации страниц, они были написаны примерно в одно и то же время. Одно из них представляет собой преисполненные сознания собственного долга вирши, которые Кроухерст, вжившийся в роль поэта и одновременно будущего героя Тинмута, написал, почувствовав желание сотворить нечто героическое:

Похоже, автора беспокоила (и небезосновательно) четвертая строка, которая несколько раз стиралась и переписывалась. Другой «поддельный» черновик, на соседней странице, представляет больший интерес. Очевидно, он задумывался как часть отчета о прохождении мыса Горн, поэтому обладает всеми признаками, характерными для стиля Кроухерста до того, как он начал лгать и подделывать данные: напыщенный, нервный и полный скользких отговорок, объясняющих отсутствие «доказательств» (предполагалось, что тут камера сломается). Здесь яхтсмен также вводит свое второе «я», некую личность по имени Мак, известного инструктора «ВВС» по киносъемке.

Есть аргумент, свидетельствующий не в пользу нашей теории о поддельном судовом журнале. Если у яхтсмена еще оставались силы для самокритики, он едва ли удовлетворился бы детскими стишками и лживыми историями. Возможно, предприняв две неуклюжие попытки, он отложил задание, но потом пришел к выводу, что не сможет выполнить его.

Тем временем Кроухерст весь март находился в тысяче миль от Фолклендских островов. Поскольку к югу от Буэнос-Айреса суда ходят редко, яхтсмен мог держаться в сотне миль от побережья Южной Америки. Это облегчало навигацию (он мог использовать свой навикатор, наводя его на прибрежные радиобуи), а также защищало его от необычайно плохих погодных условий. Однако Кроухерст был осторожен и избегал показываться в виду суши за исключением одного случая, когда он прошел в 17 милях от городка Мар-дель-Плата. Но риск был невелик, так как здесь располагался один из самых фешенебельных курортов Аргентины, и появление странной яхты не вызвало бы удивления. На подходе к заливу Сан-Матиас (одно из мест, которое он изначально рассматривал в качестве стоянки, – и думал ли он снова о выходе из регаты?) Кроухерст резко повернул на юго-восток, к Фолклендским островам.

Яхтсмен просиживал многие часы у радиоприемника, слушая писк морзянки. Большей частью он ловил радиограммы станций Кейптауна и Буэнос-Айреса. Потом, начиная с 21 марта, когда зона отсутствия приема, создаваемая южноамериканским материком, уменьшилась, он наконец-то смог принимать передачи из Веллингтона, Новая Зеландия. В журнале регистрации радиосеансов появился ряд метеосводок по южной части Тихого океана. Однако качество приема было не очень хорошим, и отчеты часто прерывались сообщением «QRM» – международный сигнал Q-кода[23] для обозначения атмосферных помех.

Кроухерст долго размышлял, стоит ли ему попробовать передать радиограмму в Австралию или Новую Зеландию. Его поддельный курс должен был проходить через меридиан 140° Восточного полушария. В своем последнем сообщении до радиомолчания он упомянул, что попытается выйти на связь, когда яхта будет в этом районе. Целых два дня яхтсмен составлял и переписывал текст депеши на обрывке оберточной бумаги. Основная задача, стоявшая перед ним, заключалась в том, чтобы выяснить, не видел ли его кто-нибудь, однако не сообщать при этом координат своей яхты было нельзя – это показалось бы слишком странным. Данный аспект сильно беспокоил Кроухерста, и он набросал несколько различных текстовок. Он также размышлял о том, куда именно следует отсылать сообщение: в Веллингтон или Сидней. В конце концов он подстраховался и адресовал послание сразу обеим станциям, вставив перед ним текст на Q-коде: «QSP [передадите ли вы безвозмездно сообщение в…] ZLW [Веллингтон] VIS [… или Сидней]». Кроухерст надеялся, что если кто-нибудь примет радиограмму, то тут же перешлет ее в Британию, но только уже по правильным каналам. Далее шел текст депеши:

В строгом смысле в тексте сообщения не содержалось никакой лживой информации. В тот момент Кроухерст, двигаясь вдоль побережья Южной Америки, действительно шел курсом на мыс Горн.

Яхтсмен всего лишь не упомянул о том, что «направляется» к мысу Горн с другой стороны южноамериканского материка. Если бы в ответ на свои двусмысленные зондирующие вопросы моряк узнал, что его видели, ему было бы нелегко выпутаться из сетей собственной лжи, но тем не менее он смог бы предоставить хоть какие-то объяснения. Есть признаки того, что Кроухерст пытался отправить депешу несколько раз, так как дата и время, которые он указывал перед Q-кодом в телеграммах, исправлялись неоднократно в черновике, начиная с 23 марта и заканчивая 25 марта. Как бы то ни было, он, очевидно, не смог добиться желаемого. Обрывок бумаги с записями сохранился, но в журнале регистрации нет пометки об отправлении депеши.

Вечером 25 марта яхтсмен поймал слабый, затухающий сигнал с навигационной радиостанции «Портисхед» и записал в журнал:

Зачем его вызывали? Значило ли это, что его заметили по пути из Рио-Саладо и теперь на родине думают, будто он приближается к берегам Англии? Или же это был обычный вызов – просто в надежде связаться с ним, где бы он ни находился? В любом случае Кроухерст не мог ничего сделать. В его намерения не входило связываться с кем-либо, кроме радиостанций Австралии и Новой Зеландии, к тому же мощности его передатчика все равно бы не хватило, чтобы отправить сообщение в Англию. Яхтсмен решил, что выход из радиомолчания нужно отложить на более поздний срок.