Царь царей - Дмитрий Александрович Билик

— Молодец, — потрепал я нечисть по холке.

Та что-то проворковала, но не двинулась. Прям как гончая, которая встала в стойку. Учитывая, что еще не так давно у нас были вопросы с тактильным контактом — уже хорошо. Однако вот с ревностью лихо со временем могут возникнуть серьезные проблемы. Так что придется разводить их по разным комнатам. Лучше бы, конечно, мирам. Но сколько еще до этого?

Именно об этом я пытался поговорить с Юнией по пути в замок. Что Куся просто неразумная нечисть (что было не вполне правдой), что лихо я знаю сто лет, что мы с ней через многое прошли. На что получал лишь однозначные ответы и редкое шипение порванного газового шланга, заключавшееся в «сс…». Вот тебе и мудрое древнее существо, чтоб ее.

На этот раз я выкрутил показатель наглости на максималку. Проехал по Крепостному мосту против движения и бросил «Зверя» у входа в замок. А что? На меня вчера покушение устраивали, имею право. Наверное.

Первое, что бросилось в глаза, — это количество ратников. Примерно столько же (может, чуть меньше), я видел, когда мы охотились на водяных лошадей. Короче говоря, Илия поднял на ноги почти всех. И от этого у меня, признаться, как-то противно заныло в животе. А все хорошее настроение от замечательного пробуждения и вкусного завтрака улетучилось само собой.

Но самое неприятное оказалось не в этом. В предбаннике перед залом приема Илии уже сидел Трепов с самым невозмутимым выражением лица. Ему даже хватило наглости кивнуть мне, как старому знакомому. И вот тогда в мою душу закрались первые сомнения относительно хорошего исхода сегодняшнего разбора полетов.

И даже несколько рубежников, сидевших рядом, меня не успокаивали. Я был готов, что сейчас из-под земли вырастут какие-то проклятые тени или сверху, пробивая крышу, начнут десантироваться тверские рубежники. Однако шло время и ничего не происходило. Что только усугубляло мое ожидание.

В условленный час нас наконец впустили внутрь. По периметру стояли четыре ведуна, над которыми набухли свежие печати защиты, а Илия сидел на троне, сменив свои неизменные угги на красные сапоги из тонкой кожи. Те самые, сафьяновые, как в сказках. Таким образом он показывал, что дело действительно важное, раз пришлось прибегнуть к официозу высшей степени.

Мы подобрались шагов на пятнадцать, после чего Илия дал знак остановиться. Выдержал небольшую паузу и начал вещать.

— Вчера на подданного Новгородского княжества, Матвея Зорина, которого знают по прозвищу Бедовый, было совершено покушение. Здесь, на Новгородской земле. В зачинщике Матвей узнал спутника Трепова Тимофея… Валентиновича, — добавил нехотя воевода, — по прозвищу Дед, подданного Тверского княжества. Подтверждаешь ли ты свои слова, Бедовый?

— Да, — чужим от волнения голосом ответил я.

— Считаешь ли ты обвинения справедливыми и сознаешься в своей вине, Дед? — перевел взгляд на пенса Илия.

— Нет! — твердо сказал Трепов.

— Где твой спутник⁈

Илия будто припечатал этими словами Трепова. По крайней мере, мне казалось, что теперь тому попросту не отвертеться. Однако пенс мало того, что выдержал удар, но еще и ответил. Причем ровно и спокойно.

— Мой спутник, Минин Михаил Федорович, по прозвищу Старик, найден мертвым близ дома Бедового и сегодня утром опознан мной. И… — тут голос обвиняемого дрогнул, — он был моим другом, и мне неведомо, что послужило причиной подобного поведения. Что могло заставить тверского кощея преступить закон, чтобы попытаться убить подданного новгородского княжества?

Трепов даже театрально развел руки и оглянулся. Словно здесь был некто, способный ответить на его вопрос.

— Иными словами, ты не имеешь никакого отношения к произошедшему?

— Никакого! — решительно заявил Трепов. — Более того, по древним законам княжеств, требую тщательного разбирательства в этом вопросе, поэтому настаиваю на княжеском суде.

— Княжеском? — неприятно скривился воевода.

— Дело серьезное, — спокойно ответил Трепов. — Поругались не два ивашки. Один кощей попытался убить другого. Кощей обвинил кощея не просто в попытке убийства, а в своего рода заговоре. Дело может принять серьезный оборот. Все знают, что я близок к тверскому князю. И, чтобы не навлечь подозрения на своего господина, надобно во всем разобраться со всей тщательностью. Минин уже ничего не расскажет, он мертв. Вдруг окажется, что именно Бедовый намеренно заманил тверского рубежника к себе домой, чтобы избавиться от него?

— Это… обвинение⁈ — удивился Илия.

— Да. И только княжеский суд может все расставить по своим местам.

Было видно, что воевода многое бы отдал, чтобы не доводить до всего этого. Думаю, если бы он знал, что дело обернется именно подобным образом, то лично бы удавил меня вчера. Прости, Илия, мы все прос… мотрели.

Воевода медленно водил разгневанным взглядом по залу, точно пытаясь найти хоть какую-то причину воспротивиться словам Трепова. Но там не было ничего, что могло бы помочь Илие. Поэтому вскоре мой непосредственный начальник тяжело вздохнул, не в силах скрыть разочарования, и ответил:

— Как того требуют обычаи и закон, мы проведем тщательное расследование. И вскоре сам Великий Князь прибудет в Выборг, чтобы вершить суд.

Пенс ничего не ответил, лишь низко поклонился, зависнув на секунду возле пола. Я подумал, а затем сделал то же самое.

— Ты знаешь правила, Тимофей Валентинович. Пока ведется расследование, ты не можешь покидать наши земли.

— Знаю. И смиренно соглашаюсь с этим справедливым требованием. Только хочу напомнить, что по законам наших княжеств, которые в данном случае единообразны, я могу выставить трех защитников собственной чести.

— Все так, — спокойно согласился воевода, хотя взгляд его сейчас напоминал скальпель, которым Илия препарировал пенса. — У тебя есть конкретные кандидатуры?

— Есть, — спокойно ответил Трепов. — Агата Ильинская, Виктор Лантье и Роман Высоковский. Все тверские.

— Хорошо, в ближайшее время я пошлю им весть о том, что ты просишь их участия. И если они согласятся…

— Они согласятся, — перебил пенс воеводу и мягко улыбнулся.

Вообще Трепов сейчас напоминал смиренного старика, которого по ошибке продержали в МФЦ несколько часов. Но как интеллигентный человек он очень сильно не хотел ругаться, поэтому ждал, когда все разрешится само собой.

Если бы я не знал, что из себя представляет пенс, то решил бы, что он точно не виновен и вообще божий одуванчик. Но вот эта финальная улыбочка лишь напомнила о словах Инги, что этот старый мудень очень любит играть длинные партии. И уж если обвинил меня в ответ, да еще вызвал именно этих троих, значит, на то есть определенные причины.

— Хорошо, на том и порешим, — закончил Илия. — О первом заседании вам будет сообщено дополнительно. Вы свободны. Разве что… — воевода сделал вид, что передумал в