Т-34. Крепость на колесах - Михаил Михеев

Погоню они обнаружили утром, когда сворачивали импровизированный лагерь. Там, где осталась машина, грохнуло. Несильно, практически на пределе слышимости, однако же звук был явственно различим. А потом грохнуло вторично. Вот так, не зря вчера насторожили в брошенном грузовике растяжки. Зверь в машину вряд ли полезет, зато люди… Что же, любопытство наказуемо, а им сигнал: пора делать ноги.

Они вновь шли по дороге, но на этот раз недолго. Затем свернули, уходя краем болота, но это им не помогло. Очень скоро послышался собачий лай, через какое-то время стал громче… Немцы догоняли, а их гирей на ногах тормозила девчонка, не выдерживающая темпа. Сергей уже несколько раз ловил брошенные как бы невзначай вопросительные взгляды товарищей. Дескать, не пора ли пристрелить либо просто бросить да рвануть со всех ног. Умом Хромов понимал, что это, возможно, самое лучшее в подобной ситуации решение. Вот только неспортивно это как-то. Да и уж больно испуганно она выглядела. Все правильно, осознала наконец, что для нее куда ни кинь — всюду смерть, и шуровала, похоже, из последних сил. Ай, ладно, семь бед — один ответ.

— Томас…

— Тоомас.

— Да хоть Попандопулус. Садись с пулеметом вон на том бугорке. Между двух сосен, за выворотнем. Позиция — лучше не придумаешь. Мы — вон туда. Только не стреляй, пока я не начну, мало ли.

Курсант покладисто кивнул и, вновь закинув на загорбок пулемет, направился к указанному месту. От Сергея не укрылось, как его шатнуло — устал человек. Каким бы железным ни казался, а — устал. Хромов, подумав, указал Селиверстову на точку в паре десятков метров от Ильвеса:

— Прикроешь его.

Напарник даже не думал спорить. Проводив его взглядом, Хромов хлопнул немку по плечу:

— Ну а мы с тобой заляжем вон там. И тихо мне!

Ждать пришлось недолго. Собственно, вообще не пришлось, едва успели кое-как обустроиться и замаскировать позиции. Немцы выскочили на открытое место, как чертик из табакерки, и тут же понеслись по следам. Видно, что не спецназ, обычные солдаты, почти все с винтовками, только у двоих — высокого худого лейтенанта и какого-то унтера — автоматы. Мчатся, не глядя, азарт и обещанные награды застилают глаза. Собаки, похоже, тоже поддались общему настроению, натянули поводки и гавкают. Идиоты! Такие в гарнизоне могут охранять не слишком важные объекты, но посылать их охотиться на диверсантов глупо. С диверсантами вообще непрофессионалам лучше не встречаться. Схарчат и фамилию не спросят.

Что же, дураков учат, даже если урок для них окажется последним. Хромов дождался, когда все выберутся на открытую местность. Удачное место, засаду уже не видно, а фрицы как на ладони, и пространство немаленькое. Наполовину высохшее болото мешает немцам, но не останавливает их. Восемь… Десять… Пятнадцать… Три десятка человек. Ох, ни хрена ж себе! Впрочем, переигрывать уже поздно, да и запас по дистанции неплохой, метров семьдесят. Должно получиться. Хромов аккуратно повел стволом винтовки, благодаря свою прижимистость за то, что не бросил тяжелую снайперку еще на колокольне. Поймал в прицел офицера, пару раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь, и чуть-чуть напряг палец…

Немецкий винтовочный патрон считается одним из самых мощных в классе. Равно как и русский, впрочем. Отчасти именно поэтому они оба и продержались на вооружении больше сотни лет, даже в двадцать первом веке активно используясь как в армиях многих стран, включая «непобедимую и легендарную», так и в охотничьем оружии. И сейчас, разогнанная до скорости порядка восьмисот метров в секунду, пуля из маузера буквально проткнула немца. Он даже не дернулся, просто прошел два шага и рухнул, умерев прежде, чем почувствовал это. На такой войне завидная смерть, легкая. Кому-то так не повезло.

Селиверстов выстрелил практически сразу за командиром и, правильно оценив диспозицию, выбрал своей целью унтер-офицера. Пуля угодила немцу в живот, и он, согнувшись пополам, рухнул лицом в мокрую траву. Вот так, еще до начала боя, единственные образцы скорострельного вооружения, имеющиеся у немцев, оказались выведены из игры. А потом сказал свое веское слово Ильвес, и противнику стало совсем кисло.

Пулемет в упор, с фланга — это страшно. Будто свинцовая пила прошлась над землей, сметая немцев. Те, правда, ухитрились проявить неплохую обученность, падая и стремясь укрыться, но как раз этой-то возможности полувысохшее торфяное болотце и не давало. Защелкали винтовки, благо для оружия с оптикой лежащий на практически открытой местности враг идеальная мишень, и через пять минут все закончилось.

Больше всего жалко было собак. Уж звери-то ни в чем не виноваты, они просто исполнили свой долг. Исполнили до конца. Но тут уж ничего не поделаешь, война есть война. И в который раз на ней была доказана простая истина: более опытные, вооруженные скорострельным оружием солдаты на грамотно выбранных позициях заметно превосходят новичков, пускай даже имеющих вроде бы подавляющий численный перевес.

Хромов подошел к убитому им лейтенанту. Молодой, вряд ли старше его самого парень… Да и остальные тоже пацаны, лет по восемнадцать-двадцать. Разве что унтер… Погоны штабс-фельдфебеля, какие-то нашивки… Но и ему видно, что до тридцатника далеко. И, спрашивается, зачем они пришли сюда, на чужую землю? Чего им не хватало? Что сделали им русские, в какой суп плюнули? Нет ответа… Сергей несколько секунд постоял, а потом махнул рукой и пошел к своим. Времени на домыслы у него не было.

В общем, сегодня русские опять победили, и теперь им предстояло всего лишь добраться до бронепоезда. Не так и страшно, больше утомительно, особенно с учетом крюка, который им пришлось заложить. Но лучше хорошо бежать, чем вечно лежать, так, не обсуждая даже, решили все. И рванули из последних сил, стараясь оторваться от тех, кто, возможно, появится следом за перебитыми врагами. А в том, что появятся, можно было не сомневаться — не тот фрицы народ, чтобы отступать. И какими бы отрицательными чертами ни обладала нация, развязавшая две мировые войны, двух важнейших качеств у них было не отнять — решительности и упорства.

У бронепоезда царило спокойствие. Разве что паровозы негромко пыхали тоненькими струйками пара. Не останавливаясь, Хромов подошел к ним, крикнул, подзывая машинистов, и скомандовал:

— Поднимайте пары. Нет, стоп, как стемнеет, тогда, иначе немцы увидят дым. И уходим. Здесь оставаться нельзя…

— Да мы уж знаем, — Плахов, немного оклемавшийся и порозовевший, появился словно из-под земли. — Весь эфир кипит. Удалось?

— Надеюсь, что да. Есть что пожрать?

— Разумеется, — Плахов как будто даже немного обиделся. — Мы вас ждали.

— Это хорошо. Замечательно, когда в тебя верят. Тогда, пожалуйста, распорядись насчет горячей воды, ладно? От нас после этой пробежки козлом разит…

Пока они мылись, сдирая с себя пот и успевшую превратиться в корку торфяную жижу, остальные работали как проклятые. И вот теперь всем стало понятно, для чего все эти дни было приказано копать от сосны и до обеда. Схроны. Классические такие. Прикрытые сверху дерном и неразличимые с пары метров. Как раз такие, чтобы в них поместилась техника. Потому как перецепить платформы к бронепоезду не получалось, а тащить за собой через немецкий тыл состав снабжения и дальше было нереально. В результате ему отводилась совсем иная судьба. А танков было просто жалко. И бросать нельзя, фрицы найдут — вытащат. Если найдут, конечно. Или местные на болты растащат, деревенские — они такие. Поэтому танки — в схроны и завалить. И только «Ганомаг» загнали на платформу, подцепленную к бронепоезду. Одна и была-то, для танка слишком легкая, но вес бронетранспортера она выдержит без проблем. Мобильная броня же им ой как еще может пригодиться.