Твое желание. Фрол - Наталья Ручей

Помню, меня было трудно уговорить фотографироваться во время репетиций — я словно еще тогда пыталась стереть все, что связано с балетом, к которому равнодушна. А сейчас даже жаль.

Забавные снимки серьезной девочки. Мне кажется, у меня здесь более строгий и решительный взгляд, чем сейчас. А вот я уже в другом платье, черном, и настроение соответствующее — смотрю исподлобья, задумчиво, как будто знаю про балет какую-то тайну, но никому не скажу.

Сижу, улыбаюсь, согреваюсь теплыми лучиками недавнего прошлого, и вдруг слышу звонок в дверь.

Даже не дергаюсь — наверняка, это кто-то ошибся. Катерина еще на работе, бабуля тоже знает, что обычно в это время меня дома нет. Но звонок повторяется, и на этот раз кто-то очень сильно и долго давит на кнопку, вынуждая меня все же подняться.

— Кто? — спрашиваю у двери недовольно.

Молчание.

Стою, жду, прислушиваюсь — полная тишина, уже никто не звонит. А, нет, вроде бы вниз кто-то спускается — так, один пролет точно преодолел, так что меня уже не увидит, а вот я удовлетворить любопытство могу.

Открываю медленно дверь, и…

Фрол.

Что он здесь делает? Да еще в рабочее время. И вообще… крутится масса вопросов!

Но язык немеет, а сама я словно покрываюсь снежинками под ледяным взглядом своего руководства.

Не знаю, откуда находятся силы взять себя в руки, хотя мой голос и похож на писк задушенной чайки.

— Что ты здесь делаешь?

Он уверенно оттесняет меня, заставив шагнуть назад. Неторопливо заходит в квартиру, закрывает дверь на замок, снимает обувь, одежду и одновременно мне поясняет:

— Узнал, что ты приболела. Сам я тоже чувствую себя как-то неважно, так что решил, что нам обоим не повредит позаботиться о здоровье.

Он оборачивается, проходится по мне взглядом, особо задержавшись на юбке и чулках.

Выдыхает.

Прищуривается.

— Как предпочитаешь, чтобы проходило лечение? — интересуется деловито. — У стены, как и начинали наш курс? Или сделаем усилие, немного потерпим обоюдную боль и дойдем до кровати?

От слов мужчины становится жарко, а еще духоты добавляет осознание, что мы не просто встретились на нейтральной территории. Он здесь, сейчас, впервые в моей квартире. И ведет себя в ней не как гость, а хозяин.

— Я уже приняла таблетку, — пытаюсь безразличным тоном хоть немного сбить неожиданно подскочившую температуру.

И делаю стратегическое отступление в целый шаг.

Не помогает.

Не становится легче, потому что Фрол немедленно приближается, оттесняя меня к стене. Скольжу по ней пальцами, пытаюсь ухватиться, чтобы устоять на ногах, но это слишком скользкая точка опоры. И она не спасает от тайфуна, который сгущается надо мной кольцами кофейного цвета.

Фрол слишком близко, и я прислоняю к стене вторую ладонь, чтобы не сорваться и не прикоснуться к нему.

Усталость во взгляде с проблесками легкой злости, горячее дыхание, которое делает то, что я не могу — прикасается, обволакивает; кружащий голову запах арабики; давящая аура; цепочки на сильной шее… Все это слишком огромный соблазн для того, чтобы сорваться и еще раз без оглядки броситься в бездну, не узнав, есть ли оттуда какой-нибудь выход или единственный шанс спастись — только обернуться осколками.

— Значит, здесь?… — интересуется Фрол.

А я не понимаю, о чем он.

Не понимаю, почему он так близко, но мы все еще так далеко друг от друга.

— Просто секс… — цедит на выдохе он.

И я вспоминаю.

Свой разговор, условия наших отношений, которые были оговорены с первого дня.

— А разве не так? — вскидываю голову, стараясь, чтобы гнев не прорвался в голосе или взгляде.

— Для здоровья, — повторяет он, как будто хочет заставить меня изменить свои показания.

Киваю — все так, нигде не ошиблась.

— У тебя хорошая память, — хвалю его, пожав небрежно плечами. — Если ее развивать… Впрочем, для этого нужно время. А у тебя его нет. Как и для других ничего не значащих мелочей.

— Например? — не просит, требует он.

Я молчу.

Отворачиваюсь, но он обхватывает ладонями мое лицо, заставляя снова взглянуть на себя и мрачно напоминает:

— Я жду.

И вот теперь я срываюсь.

— Я тоже ждала! Звонка, сообщения, смайлика! — выдыхаю и делаю очередную неудачную попытку отвернуться, если сбежать невозможно.

Он задумывается, как будто пытаясь припомнить, и я уже жалею о поспешном комплименте, который успела отвесить.

— Ясно, — и его глаза действительно проясняются, показывая, что слова не расходятся с делом, а ладони перестают играть роль надежных цепей и начинают поглаживать, будто утешая меня.

А потом он прибегает к запрещенному приему — прикасается пальцем к уголкам моих губ.

— У меня плохая привычка. Когда мне паршиво, я закрываюсь, чтобы никого не задело, — теперь меня ласкают не только пальцы мужчины, но и его хрипловатый голос. — Но я все равно не могу понять, почему шаги навстречу делает только кто-то один. Мне кажется, если идти вдвоем, это будет гораздо быстрее.

— Я сделала к тебе шаг! — отбрасываю незаслуженное обвинение. — Я сбросила тебе мелодию для телефона!

— Которую я тут же установил, — мягко парирует он.

И мне больше нечего ему предъявить, аргументы закончились. Пожимаю плечами — разговор дальше явно не клеится.

Но Фрол и не собирается говорить.

Набрасывается на мои губы с такой силой, словно изголодался за день и ночь, которые мы были порознь. Выбивает из легких весь воздух. Заставляет забыть обо всем, сжав властно мою грудь через блузу.

Прижимает к стене.

И вжимается в меня, чтобы не вырвалась, не двигалась, не дышала, ничего не видела и не чувствовала, помимо него.

Его пальцы ползут по моим коленям, он хочет раздвинуть их, пытаясь втиснуться в меня еще сильнее, но выдыхает и чертыхается.

— Это очень коварная юбка, — говорит раздраженно он, и я слышу, как ткань неторопливо тянется вверх, чтобы пальцы мужчины успевали прикасаться к новым участкам моего тела, которые открываются. — Она доводит до черноты в глазах, но прикоснуться не позволяет. Ты хоть представляешь, что я хотел сделать с тобой, когда увидел, как она плотно тебя облегает? Почти так же плотно, как ты облегаешь меня, когда я внутри тебя.

Я нервно сглатываю, не в силах хоть что-либо сказать, не в силах пошевелиться и не в силах помешать пальцам мужчины все-таки задрать эту узкую юбку и прижаться ко мне, потереть, вырвать вздох удовольствия.