Тьма. Испытание Злом - Юлия Федотова

– Да я не о том! Люди каких сословий обычно идут служить в храмы?

– Горожане, как правило – ремесленники, а чаще торговцы. Иногда кнехты, но из них редко кто пробивается. Иногда из ученых семей… – взялась перечислять Гедвиг.

– А из военных или стражей? – перебил ланцтрегер.

– Что-то я не слышала о таком, – был ответ.

– Вот! – просиял Йорген. – Именно! Значит, среди тех, кто нас здесь держит, наверняка нет или почти нет людей, обученных ратному и охранному делу. Это простые горожане, мы сумеем их обмануть и перебить.

– А как же младшие сыновья знатных родов? – напомнил Кальпурций. – Простонародье идет в динсты, но хейлиги могут оказаться выходцами из благородных семей, владеющими оружием и колдовством…

– Ну, колдовство у них тут не в почете, – заметил Йорген, – вряд ли они посмеют к нему прибегнуть. С парой-тройкой хейлигов мы уж как-нибудь справимся, особенно учитывая их почтенный возраст. И потом, насколько я знаю младших сыновей знатных родов, если и решаются они посвятить себя божественному служению, то выбирают совсем других богов. Вотана, Ирмина – это еще куда ни шло, но только не Дев Небесных!

– Да, – признал сын судии Тиилла, – нелегко дается нашей знати отказ от пива и вина по средам. Немногие решаются на столь отчаянный шаг… Но даже если ты прав и перебить охрану нам по силам – остается запертая дверь. Не забывай о ней!

– А я и не забываю. Дверь они откроют сами, чтобы забрать труп.

– К…какой труп?! – опешив, воскликнули собеседники в один голос.

– Да тише вы! – рассердился ланцтрегер, бросил встревоженный взгляд наверх, потом на дверь – не подслушивают ли? – Наш труп! Вы что, не знаете, как люди обычно бегут из-под стражи?!

К его удивлению, они этого действительно не знали! Пришлось объяснять:

– Кто-то один притворяется мертвым, остальные начинают орать, требовать, чтобы тело унесли. Охрана входит, тут ее… – Он не стал уточнять на словах, что именно, но очень наглядно изобразил процесс сворачивания шеи. Даже жутко стало. – Мнимый труп начинает первым, когда к нему наклонятся, остальные помогают.

Гедвиг тут же углядела слабую сторону этого плана: если подобный способ столь распространен, вдруг и пленители их о нем осведомлены? Но, чтобы не спугнуть удачу, высказывать свои опасения не стала, уточнила только:

– И кто же будет притворяться трупом?

– Давайте я! – вызвался Кальпурций.

– Ты не подойдешь! У тебя слишком цветущий вид, даже издали ясно, что ты жив-здоров, – возразила ведьма. – Йоргену придется или мне.

– А у меня что, не цветущий разве? – очень удивился ланцтрегер, привыкший воображать себя здоровым и крепким, аки бык.

Трудно судить, насколько он был прав, во всяком случае, внешне эти его качества никак не проявлялись. Поэтому Гедвиг ответила честно:

– У тебя – не цветущий, уж прости. Разве что по сравнению со шторбом.

Вообще-то оба ее товарища по несчастью происходили из родов до страсти знатных, и ей, простой горожанке, следовало бы, по-хорошему, обращаться к ним «господин» и на «вы» – так она сама считала. Но Кальпурций сразу сказал: «К чему эти церемонии, мы не во дворце», а Йоргену, когда он услышал ее «ты», даже в голову не пришло, что на самом деле должно быть как-то иначе. Первое время девушку смущало собственное панибратство, потом она освоилась и даже стала позволять себе легкие насмешки в их адрес, чем веселила Йоргена, а у Кальпурция вызывала восторг и умиление. С каждым часом, проведенным вместе, юная ведьма нравилась ему все больше. И если бы она удосужилась изучить состояние его души (как проделала это в свое время с бесчувственным Йоргеном) – обнаружила бы то самое, богами дарованное глубокое чувство, сулящее большое потомство и долгие годы семейного счастья. «А как же твой принцип? – удивился ланцтрегер, от которого друг Тиилл таиться не стал, дождался, когда дама сердца уснет, и поделился своими переживаниями. – Ты же говорил, для тебя главное – благородное происхождение!» – «Но ведь она – потомственная ведьма!» – вскричал влюбленный силониец с таким жаром, будто о принцессе крови речь шла.

Но чувства чувствами, а из храмовой темницы надо было выбираться. Хоть и утверждает народная молва, будто в присутствии милой и страшный Хольгард покажется священным Регендалом, однако прежде времени ни в одно из этих мест отправляться как-то не хотелось, тем более предложенным способом.

А потому побег было решено назначить на самое ближайшее время, и роль покойника досталась ланцтрегеру Эрцхольму. Гедвиг сама от нее отказалась, когда Йорген уточнил:

– А ты уверена, что сможешь без колебания и промедления, тихо, быстро и аккуратно заколоть человека в живот?

Нет, он вовсе не хотел ее этим задеть, типа раз не родилась мужчиной, значит, ни на что не годна. Просто вопрос был слишком серьезным, он его и парню обязательно задал бы.

– Не уверена, – призналась девушка, чуть побледнев. Спросила дрогнувшим голосом: – А ты сможешь? – И трудно сказать, какой ответ – положительный или отрицательный – ей было бы приятнее услышать.

– Ну… – смутился Йорген, – я тоже как бы не совсем по этой части… больше привык со шторбами дело иметь. Но ведь они похожи, люди и шторбы, правда?

– Похожи, похожи, – в один голос подтвердили силониец и ведьма. – Ты обязательно справишься!

– Ну конечно! – ободряюще улыбнулся ланцтрегер, но украдкой вздохнул.

В том, что справится, он не сомневался: человека зарезать – дело нехитрое, это вам не голодный вервольф. Другой вопрос, как будешь себя после этого чувствовать. Ну не любил он убивать живых людей, что тут поделаешь? И ладно бы еще в честном бою… С другой стороны, они сами виноваты. Нечего бросать в ямы честных людей, пришедших за советом. Вот пусть и расплачиваются жизнью за свое вероломство – его рука не дрогнет!

Но мертвец завизжал и проворно

Из могилы в лес бегом пустился…

А. С. Пушкин

– А-ай, беда, ай-ай, горюшко какое! Помер! Помер, люди добрые!!! – очень натурально голосила-убивалась Гедвиг, в родном Хайделе ей случалось бывать на похоронах и слышать бабий плач, она знала, как это делается.

Кальпурций хотел ей помочь, тоже заголосил, как мог. Но «покойник» сделал страшные глаза и показал ему кулак, дескать, молчи лучше. От утробных завываний дорогого друга его стало разбирать неудержимое веселье – а попробуй-ка изобрази мертвеца, если сам в этот момент лопнуть готов от смеха. Люди заглянут на труп посмотреть, а тот дергается и хихикает – куда это годится? Сразу распознают обман, даже шторбом не сочтут, потому что ночные кровопийцы смеяться не умеют совершенно, хоть щекочи их…

– Ай-ай, покойник! Боюсь, боюсь! Заберите его отсюда, ради Дев Небесных, заберите, люди добрые! А-а-а! Негоже тут оставлять, среди живых! Не по-божески-и-и!!!