Меч Шаннары - Терри Брукс

Высокий странник медленно воздел к небу свои закутанные в темный плащ руки, и юноши неожиданно заметили, что по озеру пробежала быстрая рябь, и оно беспокойно заволновалось. Вся долина тяжело содрогнулась, словно в ней пробуждалось ото сна нечто живое и скрытое от глаз. Смертные потрясенно огляделись, не веря своим глазам, опасаясь, что сейчас их поглотит усеянная каменными зубами пасть скрытого в земле ужаса. Алланон по-прежнему стоял на берегу, и вот вода на середине озера начала яростно бурлить, и с резким свистом, словно вырвавшись на свободу из плена глубин, к темным небесам устремился фонтан брызг и пара. В ночном воздухе послышался глухой стон, крики плененных душ, чей сон потревожил человек на берегу Хейдесхорна. Нечеловеческие голоса, в которых звучала смерть, словно вонзались в сознание четверых путников, трепещущих и бросающих взгляды на склоны долины, мучили их затуманенный страхом рассудок и немилосердно терзали, пока не стало казаться, что сейчас они лишатся последней капли храбрости, оставшейся у них, и станут совершенно беззащитны. Не в силах двигаться, говорить и даже думать, они стояли, застыв в ужасе, а доносящиеся до них стоны мира духов терзали их, предостерегая о том, что в мире есть ужас, лежащий за пределами этой жизни и их понимания.

Под хор леденящих душу воплей, с тяжелым рокотом, исходящим из глубин земли, Хейдесхорн разверзнулся подобно исполинскому водовороту, и из его темных вод поднялся облик согбенного дряхлого старика. Он поднялся в полный рост, стоя, казалось, на поверхности воды. Его высокое худое тело словно состояло из серого призрачного тумана, полупрозрачного и сверкающего подобно самому озеру. Лицо Флика совершенно побелело. Появление этого ужаса окончательно укрепило его убежденность в том, что настали последние минуты их земной жизни. Алланон неподвижно стоял у края озера, опустив свои длинные руки, плотно запахнувшись полами черного плаща и повернувшись к высящейся перед ним тени. Казалось, они беседовали, но четверо невольных наблюдателей не расслышали ни одного слова за постоянным, сводящим с ума хором нечеловеческих воплей, вихрем вырывающихся из тьмы при каждом жесте фигуры из Хейдесхорна. Непостижимый разговор длился лишь несколько коротких минут, и под конец призрак внезапно повернулся к ним и протянул свою тонкую сухую руку, указывая в их сторону. Шеа почувствовал, как его охватывает могильный холод, пронизывающий до костей, и он понял, что его сейчас мимолетно коснулось дыхание смерти. Затем тень отвернулась и, безмолвно попрощавшись с Алланоном, медленно погрузилась в темные воды Хейдесхорна и скрылась под ними. Когда она исчезла, вода вновь медленно забурлила, а стоны и вопли, на миг став оглушительными, перешли в тихое мучительное рыдание и смолкли. Затем поверхность озера стала ровной и неподвижной, и они остались одни.

Когда на востоке над горами блеснули первые лучи зари, высокая темная фигура на берегу озера слегка покачнулась и рухнула на землю. Какое-то мгновение четверо путников медлили, а затем ринулись в глубокую долину к лежащему телу, спотыкаясь и поскальзываясь на россыпях камней. В считанные секунды они добежали до него и с опаской склонились над ним, не зная, что предпринять. Наконец Дарин протянул руку и осторожно потряс лежащего, окликнув его по имени. Шеа тоже коснулся его огромных рук, ощутив ледяной холод его кожи и заметил неестественную бледность его лица. Но через несколько минут все их опасения рассеялись; Алланон слабо шевельнулся, и его глубоко посаженные глаза вновь открылись. Несколько секунд он глядел на них, а затем медленно сел, и они взволнованно обступили его.

— Должно быть, слишком велико напряжение, — пробормотал он, потирая лоб. — Потерял сознание, когда разорвалась связь. Все уже в порядке.

— Что это было за существо? — быстро спросил Флик, опасаясь, что оно может вернуться в любой момент.

Казалось, Алланон задумался над этим вопросом, глядя куда-то перед собой, и его потемневшее лицо словно исказилось от боли и тут же расслабилось.

— Потерянная душа, создание, забытое этим миром и своим народом, — печально проговорил он. — Он сам обрек себя на эту полужизнь, которая может длиться вечность.

— Не понимаю, — сказал Шеа.

— Это и не важно, — отмахнулся от вопросов Алланон. — Эта скорбная фигура, беседовавшая со мной — тень Бремена, друида, боровшегося когда-то против Повелителя Колдунов. Я говорил с ним о Мече Шаннары, о нашем походе в Паранор и о судьбе отряда. Мне мало удалось узнать, и это значит, что наша судьба решится не в ближайшие дни, а еще очень, очень не скоро — для всех, кроме одного.

— Что это значит? — запинаясь спросил его Шеа.

Алланон устало поднялся на ноги и молча оглядел долину, словно желая убедиться, что его беседа с духом Бремена окончена, а затем вновь взглянул в их взволнованные лица.

— Это не так легко сказать, но вы уже прошли очень далеко, почти до самого конца. Вы заслужили право знать. Когда я вызвал Тень Бремена из призрачного мира, где она обитает, мне были открыты два пророчества о судьбе нашего отряда. Тень пообещала, что через два рассвета мы воочию увидим Меч Шаннары. Но кроме того, она предсказала, что одному из нас не суждено пересечь Зубы Дракона. Но все же именно он первым коснется священного клинка.

— Я все-таки не понимаю, — обдумав его слова признался Шеа. — Ведь мы уже потеряли Генделя. Должно быть, речь идет о нем.

— Нет, ты не прав, мой юный друг. — Алланон тихо вздохнул. — Завершив свое пророчество, Тень указала на вас, стоящих вчетвером на краю долины. Одному из вас не суждено достичь Паранора!

Менион Лих молча сидел, пригнувшись, среди каменных глыб, разбросанных вдоль тропы, ведущей в долину Шейл, и терпеливо ждал, когда же появится загадочное существо, выслеживавшее их в Зубах Дракона. По другую сторону тропы, укрывшись в черной тени, стоял принц Каллахорна, держа руку на рукояти своего огромного меча, прислоненного к камню. Менион всматривался во тьму, сжимая в руках свое оружие. Ничто не двигалось. Ему отсюда были видны лишь ближайшие пятнадцать футов тропы, дальше она скрывалась за поворотом, исчезая за грудой массивных глыб. Они ждали уже более получаса, но до сих пор никто не появился, хотя Дарин был абсолютно уверен что за ними следят. На миг Мениону пришло в голову, что выслеживающее их существо может оказаться посланником Повелителя Колдунов. Носитель Черепа мог миновать засаду по воздуху и напасть на остальных путников. Эта неожиданная мысль ошеломила его, и он уже хотел подать знак Балинору, когда его внимание внезапно привлек тихий шорох на тропе. Он немедленно прижался к камню.

Теперь он ясно слышал, как кто-то пробирается вверх по извилистой тропе, медленно двигаясь между огромных глыб, тускло освещенных заревом рассвета. Будь то человек, зверь или дух, он нисколько не подозревал об их присутствии, или же не считал нужным прятаться, так как ничуть не заботился о скрытности. Спустя несколько секунд на тропе прямо под местом их засады появилась темная фигура. Менион рискнул бросить на нее один быстрый взгляд, и на секунду ее приземистость и шаркающая походка напомнили ему Генделя. Он удобнее взялся за рукоять меча Лиха и продолжал ждать. План нападения был прост. Он выпрыгнет перед неизвестным, преграждая ему дорогу; в тот же миг Балинор отсечет ему путь к отступлению.