Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

Мазур реагировал мгновенно. Послав окрест длинную дробьтревоги, он выпустил повисшие на запястье кастаньеты и рванулся в ту сторону.Пролетая над затонувшим фрегатом, успел заметить, что всякая работа моментальнопрекратилась, что пловцы сомкнулись в боевую «карусель» на трех уровнях.

Волчонок обогнал его корпуса на два. Взмыв по параболе надострой верхушкой скалы, Мазур уже явственно видел две головы, словноперечеркнутые поперек широкими масками – другими, чужими. Плотно обтянутыекапюшонами гидрокостюмов головы, спаренные горбы баллонов на груди, выгнутыегофрированные шланги...

Он шел на чужих, как стрела из лука. Выхватил нож, нимало нераздумывая,– сработал вдолбленный рефлекс. Справа, чуточку пониже, нессяВолчонок.

Чужие, сильными толчками оттолкнувшись от скалы, вертикальновзмыли над вершиной. Тот, что держался немного впереди, вскинул на уровеньгруди продолговатый округлый предмет, похожий на тубус для чертежей,– воттолько этот тубус заканчивался толстой короткой трубкой...

«Нож! – мысленно заорал Мазур, видя, что Волчонок идетна сближение с пустыми руками.– Нож, мать твою!»

Поздно. Напарник так и не бросил руку к поясу. Вспененнаяструя, полная клокочущих пузырьков, рванулась из трубки, с нереальной быстротойвытягиваясь в длину,– и встретилась с грудью Волчонка. Тот, с маху потерявтемп, конвульсивно дернулся, запрокидываясь назад все сильнее и сильнее, словнопадал с несущегося на всем скаку коня, широкие ласты уже взмыли вышеголовы – и Мазуров напарник, обвиснув безвольной тряпкой, уже выпустив изорта загубник, вниз головой пошел ко дну по отвесной.

Некогда было думать и колебаться. Отметив, что второй чужак,выполнив на месте грациозный пируэт, рванулся прочь, Мазур уклонился от второйпенной струи, прошедшей сантиметрах в десяти от его поясницы, в три гребкасменил уровень и направление, оказавшись выше и левее, крутанул боевой вираж.

Ребро его ласта, как он и рассчитывал, с нешуточной силойударило по запястью чужака, и тут же пятка Мазура подбила локоть уже ушибленнойруки. «Тубус» взлетел вверх, вырвался из обтянутых черной резиной пальцев,пошел на дно. Еще два гребка, «горка», пируэт... Оказавшись лицом к повернутомув профиль противнику, Мазур скупо взмахнул ножом. Успел повернуть клинок насередине траектории.

Нож рассек правый шланг чужака – а там, из-за тогосамого поворота, обушком зацепил левый, вырывая изо рта загубник. Перед глазамиу Мазура мелькнула запрокинутая голова, раздернутый в тщетных поисках воздухарот с ровными белыми зубами, за овальным стеклом маски Мазур без трударассмотрел сведенное ужасом лицо.

И полоснул лезвием по резине, по шее – справа подчелюстью. Мгновенно взвихрилось облачко темной мути, из разинутого ртарванулись вверх крупные пузыри, противник пошел на дно, нелепо болтаяконечностями, окутанный растущим темным облачком. Мазур не виделдальнейшего – он несся следом за вторым.

Это была странная, беззвучная погоня в сине-зеленойневесомости, на пределе сил. Выставив вперед сомкнутые кисти – в рукепо-прежнему зажат нож,– Мазур несся над верхушками подводных скал, над слабоколышущимися полосами бурых водорослей, сквозь рассыпавшиеся при егоприближении рыбьи стайки, вертко бросавшиеся в стороны. Чужак маячил далековпереди, на пределе видимости. Временами его голова словно становиласьсветлее – это он оглядывался, и Мазур видел стекло маски.

Мазур уже понимал, что столкнулся не с любителями. Те ещеподводные волки. И потому он изо всех сил старался не поддаться лишнему азарту,горячке погони. В такой ситуации выигрывает тот, у кого крепче нервы. Рано илипоздно Мазур его догонит, убегавший, скорее всего, тоже это понимает,– и потомунужно смотреть в оба, не пропустить момент, когда чужак перейдет к обороне.Подводные схватки сплошь и рядом скоротечны, прямо-таки молниеносны, из-заспецифики, из-за воды вокруг, из-за загубника во рту. Кроме того, не исключеназасада...

Чужак скрылся в узком проходе меж двумя высокими скалами.Слишком уверенно он туда вошел, не снижая скорости,– а это означало неплохоезнакомство с местностью, и отнюдь не по лоциям. Должен был проплывать здесь неединожды – в отличие от Мазура, не бывавшего в этих местах.

И он взмыл вверх, чтобы не угодить в ловушку. Пошел надгранеными кусками дикого камня, зорко глядя вниз.

За скалами дно обрывалось во мрак, в ту самую, словно былениво клубящуюся, темную глубину. Беглый взгляд на глубиномер – и Мазурпрекратил погружение, остался на прежнем уровне. Он довольно близко подошел ктому пределу, когда акваланг уже не поможет. К другой глубине.

Впереди взмыли над скалами два продолговатых предмета,напоминавшие остроконечные торпеды, в пару секунд изменили курс, и теперь выгляделискорее торцами бревен, которые оседлали люди. Пузырчатые облачка превратились вструи, и предметы раза в три быстрее, чем двигался Мазур, пошли на глубину, вклубящийся мрак. Два всадника на первой, один на второй. Они удалялисьбесшумно, как призраки, слились с простиравшейся под ногами темнотой.

И Мазур остановился. Он ничего больше не мог сделать –не в человеческих силах...

* * *

...Ему впервые подумалось, что небольшая каюта без окон, гдеобычно, по соседству со шлюзовой камерой, происходили «разборы полетов», чем-тонапоминает карцер. То ли полным отсутствием окон, то ли спартанской простотоймеблировки. В комнате царило тяжелое молчание.

Мазур впервые столкнулся со смертью с бою. Со смертью одногоиз своих. Полчаса назад Волчонок еще был, а теперь его не было. Совсем. Тотзатянутый в черный гидрокостюм предмет, что они доставили к шлюзовой камере, апотом подняли с вогнутого дна и перенесли в сухое помещение, был как две капливоды похож на Волчонка, но уже не имел к нему никакого отношения. Потому что недвигался, не говорил, не смотрел. И останется таким насовсем. Этонесправедливо, неправильно, больно, а главное, ничего невозможно изменить...Волчонок был, а теперь его нет. Его убили. Насовсем.

Почему-то он вспомнил о тех четырех, которых убил сам,–точнее, попытался отыскать во взбаламученном сознании какие-то изменения.Должны быть изменения. Он же убивал. И он сам, и мир вокруг обязаныизмениться...

Но ничего подобного нет. Он прежний. Все прежнее. Разве чтов подсознании занозой сидят воспоминания о том, как легко входил паранг вгрудь, как совершенно ничего не чувствовалось, когда клинок полоснул по шеечужого пловца, как пули входили в тело, какие звуки при этом раздавались. Ноэто вовсе не казалось изменениями. Ничего в нем не изменилось, и Мазур непредставлял, пугаться этому или радоваться...

– Итак? – спросил Дракон, восседавший во главе стола.

– Я считаю, что Мазур оплошал,– сказал Папа Карло, неподнимая взгляда выше стола.

– Я тоже,– почти без интервала произнес Черномор.

– Кто-нибудь еще так считает?