Час презрения - Анджей Сапковский

– Молчи, Трисс Меригольд! Покушение на единствоБратства провалилось, островом по-прежнему владеет Капитул! Короли – руки прочьот Капитула! Это наш конфликт, и мы сами его разрешим! Решим свои проблемы, апотом положим конец вашей идиотской войне! Ибо на нас, чародеях, лежитответственность за судьбы мира!

Из ее руки вырвалась новая шаровая молния, множественное эховзрыва прокатилось меж колонн и каменных стен.

– Прочь! – крикнула она снова. – Вам нет ходасюда! Вон!

Крики внизу прекратились. Геральт понял, что нападающиеотступили от лестницы, ретировались. Силуэт Тиссаи расплылся у него в глазах.Это была не магия. Он терял сознание.

– Беги отсюда, Трисс Меригольд, – услышал он словачародейки, доносящиеся издалека, как из-за стены. – Филиппа Эйльхарт ужесбежала, убралась на своих птичьих крыльях. Ты была ее сообщницей в этомгнусном заговоре, я должна тебя покарать. Но уже достаточно крови, смерти,несчастий! Вон отсюда! Отправляйся в Аретузу, к своим сообщникам!Телепортируйся. Портал Башни Чайки больше не существует. Он рухнул вместе сбашней. Можешь телепортироваться не страшась. Куда захочешь. Хоть к своемукоролю Фольтесту, ради которого ты предала Братство!

– Я не брошу Геральта… – прошептала Трисс. –Он не должен попасть в руки реданцев… Он тяжело ранен… У него внутреннеекровоизлияние… Но у меня больше нет сил! Нет сил, чтобы раскрыть телепорт! Тиссая!Помоги мне, прошу тебя!

Тьма. Пронизывающий холод. Издалека, из-за каменной стеныголос Тиссаи де Врие:

– Я помогу тебе.

ЭВЕРТСЕН Петер, род. в 1234, приспешник императора ЭмгыраДеитвена и один из фактических творцов могущества Империи. Главный коморнийармии во времена СЕВЕРНЫХ ВОЙН (см.); с 1290 Верховный Имперский Казначей(коронный подскарбий). В последний период правления Эмгыра возведен в санКоадьютора Империи. При императоре Морвране Воорысе, будучи несправедливообвинен в злоупотреблениях, осужден, заключен в крепость, умер в 1301 в замкеВиннебург. Реабилитирован посмертно императором Йоанном Кальвейтом в 1328.

Эффенберг и Тальбот. Encyclopaedia Maxsima Mundi, т. V

Трепещите, ибо близок Тот, Кто Уничтожит Народы. Земли вашиистопчет он и веревкою их отмерит. И разрушены будут города ваши и пустынны.Нетопырь, ворон и филин поселятся в домах ваших. И змей угнездится в них.

Aen Ithlinnespeath

Командир отряда остановил лошадь, снял шлем, прошелсяпальцами по редким, слипшимся от пота волосам.

– Приехали, – повторил он в ответ навопросительный взгляд трубадура.

– Что? Как? – удивился Лютик. – Почему?

– Дале не поедем. Видите? Речка, что внизу блестит,энто Ленточка. Мы токмо до ей бралися вас провожать. Сталбыть, времявозворотиться.

Солдаты, беспокойно осматриваясь, остановились позади. Ниодин не слез с коня. Лютик заслонил глаза рукой, поднялся на стременах.

– Это где ж ты реку увидел?

– Внизу, говорю. Спускайтесь по яру, сразу попадете.

– Проводите хотя бы до берега, – возразилЛютик. – Покажите брод…

– Ну да! Было б чего указывать. С мая ни капли. Жаришшавонна, вот она, вода, сталбыть, и опала. Замелела Ленточка-то. В кажном местеконь перейдет…

– Я показывал вашему начальнику письмо откороля, – насупившись, сказал трубадур. – Он ознакомился, и ясобственными ушами слышал, как он велел вам проводить меня до самого Брокилона.А вы хотите бросить меня здесь, в этой чащобе? А если я заблужусь?

– Не заблудите, – угрюмо буркнул подъехавший к нимсолдат, который до сих пор молчал. – Не успеете заблудить-то. Спервавас-то духобабья стрела отышшет.

– Ну и трусоваты же вы, – съязвил Лютик. – Нуи нагнали же на вас страху дриады. Ведь Брокилон только на том берегу Ленточкиначинается. Ленточка – граница. Мы ее еще не пересекли!

– Ихая граница, – пояснил, оглядываясь,командир, – доходит дотудова, откудова ихие стрелы летят. Стрела,пушшенная с того берега, ежели крепко пустить, долетит аж до опушки, да ишшо итакую силу имет, штоб кольчугу продырявить. Вы-то уперлися, штобы туда иттить.Ваша шкура. А мне жизень мила. Я дале не пойду. Надыть мне башку в шершневогнездо сувать-то?

– Я же вам объяснил, – Лютик сдвинул шапочку назатылок и выпрямился в седле, – что еду в Брокилон с миссией. Я, можносказать, посол. Дриад не боюсь. Но прошу вас проводить меня до берега Ленточки.А вдруг да на меня в этих зарослях разбойники нападут?

Второй солдат, угрюмый, вымученно улыбнулся.

– Разбойники? Тута? Ясным днем? Ну, господин, днем тутадуха живого не встренешь. Остатние времена духобабы пушшают стрелы в кажного,кто на берегу Ленточки кажется, а то, быват, и далеко на нашу сторонузапушшают. Не-а, разбойников-то вы не бойтеся.

– Правда твоя, – подтвердил командир. – Шибкоглупым должон быть разбойничек-то, штобы днем до Ленточки иттить. Да и мы-то недурни. Сам-друг едете, без латов и оружия и на вояка, прошшенья просим, несмотритеся, за версту видать. Ну так вам, может, и пошшасливицца. А вот ежели духобабыузрят нас, конных, да с оружием, не видать нам солнца за стрелами-то летучими.

– М-да, трудное дело… – Лютик похлопал коня пошее, глянул вниз, в пойму. – Стало быть, еду один. Ну, бывайте, солдатики.Благодарю за сопровождение.

– Не тыркайтесь больно-то. – Угрюмый солдат глянулв небо. – Вечер рядом. Как туман с воды подымется, тут и ежжайте. Потомукак, знаете…

– Что?

– В тумане-то выстрел понеуверенней. Ежели к вам судьбабудет ласковой, промажет духобаба-то. Токмо что они, господин, редко мажут.

– Я ж говорю вам…

– Ну, ну, говорили, не забыл. Дескать, с мисьей к имедете. Но я вам кой-чего другого скажу: с мисьей ли, с процесьей, им все едино.Пустят в вас стрелу, и конец.

– Нанялись, что ль, пугать меня? – снова надулщеки поэт. – За кого вы меня принимаете, за городского писаку, или как? Я,господа хорошие, видел больше битв, чем вы все, вместе взятые. И о дриадах тожезнаю побольше вас. Хотя бы то, что они никогда не стреляют без предупреждения.

– Было так-то, правда ваша, – тихо сказалкомандир. – Упреждали. Пустят стрелу в ствол либо на стежку, сталбыть, гдеэнта стрела – тама и рубеж, дале – ни шагу. Ежели человек быстро заворотит, могуйти целехоньким. Токмо ныне все иначей. Ныне они сразу шьют так, чтобы забить.