Жизнь взаймы у смерти - Марина Болдова

– Похоже, вам не безразлична его судьба, господин Шульц.

– Я и моя мать любили его. У меня нет своих детей, а матушка обладает очень доброй и отзывчивой душой. Я не представляю, как скажу ей, что Герман убил человека!

– Вы понимаете, что Максимилиан сообщит обо всем своей матери Юлии Эрбах? Подозреваю, уже сообщил.

– Бедная женщина… такой удар!

– Несколько цинично прозвучало, господин Шульц! Вы могли вернуть ей сына пятнадцать лет назад! Живым и здоровым. И судьба его наверняка сложилась бы иначе…

– Галя, я так устал, что даже есть не хочу, – Беркутов сел в кресло и вытянул ноги. – Рассказывать ничего не буду, но на твои вопросы отвечу.

– Уж как-нибудь потерплю до утра, – усмехнулась та, подсовывая ему под спину думку. – Может быть, чаю?

– Нет, Галчонок, прости. Никита дома?

– Поехал оставшиеся вещи из их с Ксютой квартиры забирать. Егор, мне кажется, твоя дочь добилась невозможного – Никитос влюбился! Да, и накрыло его… основательно! Бродит по дому, словно сомнамбула, на мебель натыкается.

– А причем здесь моя дочь? – искренне удивился Беркутов, однако, настораживаясь.

– Не дошло? В нее и влюбился. Кстати, завтра даем ужин. Звонила ей, по-моему, Лиза даже обрадовалась.

– Давай не будем делать поспешных выводов, – заулыбался он, представляя их рядом – почти двухметрового пасынка и свою миниатюрную дочь.

– Как хочешь, – пожала плечами Галина. – Скажи, а Германа нашли? Он же за Лизой ухаживал. Тебе не страшно за девочку?

– Эк ты издалека! – засмеялся Беркутов, прекрасно понимая, что от расспросов все равно не уйти. – Германа взяли днем, но он в больнице, пока без сознания. Пытался скрыться, но попал под маршрутку.

– Вот наказание! И признаться в убийстве не успел?

– Да ты циник, Галина Михайловна! – Беркутов с насмешкой посмотрел на смутившуюся жену. – Человека тебе не жаль, лишь бы преступник получил свое! Не все так просто, Галя. Герман оказался родным сыном Юлии Эрбах, якобы погибшим в аварии двадцать пять лет назад…

У Беркутова мелькнула мысль, что он со временем стал неплохим рассказчиком, ранее за ним этого не водилось. Он смотрел на жену, которая по ходу его повествования что-то помечала в блокноте, морщила лоб, шевелила губами, словно повторяя за ним. Он замолкал, давая ей осмыслить услышанное, продолжал, когда ловил вопрошающий взгляд. Это был странный диалог, когда один из собеседников не произнес ни слова. Впрочем, «говорить» друг с другом молча, лишь глазами, для них редкостью не было.

– И все это придумала Марта… чудовищно! Знаешь, что я подумала – она мстила всем, кто был счастлив и любим, за свою неудавшуюся женскую долю. За то, что всю жизнь вынуждена была провести в замке со своим отцом, не позволившим ей выйти замуж за любимого. Вот посмотри, что получается – этим жестоким спектаклем она сделала несчастными многих. У Шульца на тот момент была невеста, Эрика Гаубе, они могли быть счастливы в браке.

– Шульц сам сделал свой выбор! – возразил Беркутов.

– Да, конечно… повел себя не по-мужски, согласна. Я думаю, он не хотел терять важного клиента в лице семьи Эрбах, отказав им. Именно это является основной причиной. Ну, и речь, как я понимаю, шла о собственности на землю. Добровольно или нет – налицо два несчастных человека: он сам и Эрика.

Про Юлию и Германа я вообще молчу… То, что сотворили с ними Эрбахи, можно назвать лишь преступлением.

– Марта наказана!

– Я тебя умоляю, Егор! Мгновенная смерть – не наказание! Ей бы жить долго и мучиться от болей, вот тогда можно сказать, что настигло справедливое возмездие!

– Экая ты кровожадная, Галина Михайловна, – покосился на жену Беркутов. – Мне уже начинать бояться? Грешен…

– Не юродствуй, Егор. Я много в последнее время на эту тему думаю. Фраза «без вины виноватые» меня настораживает. Почему так говорят? Возьми этот нацистский проект «Лебенсборн». Кажется, цель вполне даже благородная – повысить рождаемость. То есть женщина реализует себя как мать, а заботу о ребенке берет на себя государство. Так? Нет вины таких женщин? Кажется, что нет. Но если разобраться, она, переспав с нацистом, разве не понимает, что, родив, отдаст свое дитя на воспитание его потенциальным убийцей? Вырастая с ненавистью ко всем, в ком течет не чистая арийская кровь, он будет их уничтожать. В лучшем случае, использовать как рабов. Евреев, полукровок, русских! Тех, кого фашизм признает вторым сортом! Все она понимает, значит виновата. Вины нет, а виновата… Не знаю, смогу ли писать об этом. Я пока материалы в интернете подбирала, столько узнала о детях «Лебенсборна»! Многие живы и знают, как и кем были зачаты и рождены. Узнают об этом, будучи уже взрослыми людьми, чьими-то отцами, матерями, уже и дедами! И вся жизнь – с ног на голову! У нормальных людей (я не говорю о нынешних фашистах) отношение к Гитлеру однозначное – преступник! И все его деяния – преступления. Каково этим детям проекта узнать, что они рождены в угоду извращенному безумцу и его соратникам?

– Не думаю, что их потомки откажутся от отца или матери или будут их осуждать, узнав, что те родились в роддомах «Лебенсборна»!

– Не скажи. Известны факты самоубийств среди тех, кто узнал правду о своем рождении. И если бы в апреле сорок пятого архив «Лебенсборна» не был сожжен перед приходом американских войск, жертв суицида, я уверена, было бы многократно больше.

Марта Эрбах, похоже, не знала, что какое-то время жила в приюте. Интересно, как отец объяснял ей отсутствие фотографий ее матери и каких-либо документов? Он воспитывал ее с рождения один…

– Не совсем с рождения. После того, как они с ребенком и Оксаной Милашенко приехали к отцу в замок, а родители его фактически выгнали, Эрих отправил Оксану в работницы в семью отца Шульца. Ребенка, видимо, оставить у них побоялся, или те отказали – не суть важно. Тогда он каким-то образом устроил ее в приют «Лебенсборна», ведь ему нужно было возвращаться в Гродно к месту службы, шел сорок второй год! Вспомни письмо его другу Зигфриду Гаубе немногим позже, он просит забрать девочку к себе и стать крестным. Наверное, получил известие, что та в опасности. Сейчас мы можем только гадать о причинах.

– До сорок третьего года чистоту крови родителей проверяли особенно тщательно. А у Марты мать по документам вообще неизвестна. Программа по «онемечиванию славян» была запущена позже. С лета сорок третьего в проект стали забирать детей и с территории Советского Союза. До сих пор неизвестно точное число детей, увезенных на перевоспитание в приюты «Лебенсборна». В общем, Егор, не могу я писать об этом детективный роман, душа болит.

– Ну и не пиши… Давай-ка все-таки выпьем чаю, – переключил он внимание жены на действительность. – С плюшками, если есть!

– Как не быть! – Галина тут же поспешила на кухню…

* * *

– Мама, сейчас глубокая ночь, куда ты собираешься ехать? – Максимилиан пытался уговорить ее отдохнуть, она же рвалась увидеть старшего сына. И все задавала вопрос за вопросом: встречался ли он с Германом, узнал ли его, похож ли тот на нее? И что отвечать? Да, видел, но недолго и окровавленного. А потом приехала машина скорой помощи…