Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома - Джон Болтон

выборов, и мы могли бы ускорить наши усилия по обеспечению безопасности выборов в ноябре 2018 года, хотя мы и так усердно работали над защитой, выходящей далеко за рамки одной только кибербезопасности. Всего через месяц после моего приезда, 3 мая 2018 года, Сешнс, директор ФБР Рэй, министр внутренней безопасности Кирстен Нильсен, директор Национальной разведки Коутс и другие проинформировали Трампа о том, что уже делается для усиления безопасности на ноябрь. Трамп хотел, чтобы операционные агентства были более заметны в распространении новостей о проделанной обширной работе, которую СМИ недооценивали. И действительно, сами департаменты и агентства чувствовали, что делают хорошую работу, они знали, в чем заключается угроза, и никто не удерживал их от попыток защититься от нее. 27 июля мы провели второе заседание СНБ, чтобы еще раз взглянуть на наши усилия, и все оперативные агентства сообщили, что они были значительно лучше подготовлены, чем на этом этапе кампании 2016 года, и гораздо лучше осведомлены о видах угроз, с которыми они столкнутся в своих соответствующих областях.

После этой встречи в СНБ мы провели брифинг в пресс-центре Белого дома 2 августа с участием Коутса, Нильсен, Рэя, генерала Пола Накасоне, директора Агентства национальной безопасности и командующего Киберкомандованием США, и меня. Каждый чиновник рассказал историю о том, что делает их агентство, что мы должны были сделать раньше, и брифинг получил хорошие отзывы в прессе. В одной статье его даже назвали “демонстрацией силы” администрации, показывающей, что мы действительно что-то делаем по вмешательству в выборы. Не имея возможности критиковать адекватность общих усилий, СМИ поэтому обратились к утверждению, что Трамп следовал одной политике, а мы — другой. К сожалению, в этом была толика правды, поскольку Трамп неоднократно возражал против публичной критики России.

Вся эта подготовительная работа была необходима, особенно потому, что, возможно, потребуется проинформировать Конгресс о конкретных угрозах. В ограниченной группе агентств, отвечавших за оборону в киберпространстве, были четкие разногласия по поводу того, чем поделиться с Конгрессом и как быстро это попадет в прессу. Часто это были сложные вопросы, поскольку одной из целей наших противников было не просто повлиять на конкретные выборы, но и посеять страх и недоверие во всей политике, тем самым подорвав доверие граждан в американскую систему в целом. С неопределенной, неполной информацией, из которой не сразу появились жесткие выводы, это преждевременное и слишком широкое раскрытие может нанести больший ущерб, и станет орудием в политических баталиях. Я не думаю, что мы должны делать за злоумышленников их работу, распространять дезинформацию, будь то Конгресс или кампании, которые могут подвергнуться нападению. К счастью, в 2018 году иностранное вмешательство было достаточно сокращено, и те немногие инциденты, которые у нас были, в конечном итоге были разрешены удовлетворительно. Но было ясно, что присущий некоторым чиновникам инстинкт «прикрытия тыла” станет потенциально серьезной проблемой, когда ставки возрастут.

* * *

Администрация Трампа в 2017 году ввела новые существенные экономические санкции в отношении российских граждан и организаций, связанные с присоединением Крыма, в дополнение к тому, что сделал Обама, а также расширила другие санкции: закрыла российские консульства в Сан-Франциско и Сиэтле, объявила persona non grata более шестидесяти российских разведчиков под дипломатическим прикрытием после покушения на Скрипалей, ввела санкции за нарушение Закона о контроле над химическим и биологическим оружием, ввела санкции против российского агентства интернет-исследований и оштрафовала более трех десятков российских чиновников за нарушения санкций США, связанных с Сирией. По мере выявления новых нарушений, на каждое вовлеченное физическое и юридическое лицо были наложены дополнительные санкции.

Трамп рекламировал это как крупные достижения, но почти все они вызвали противодействие или, по крайней мере, продолжительное ворчание и жалобы со стороны самого Трампа. Одним из примеров были санкции, связанные с нападением с применением химического оружия на Скрипалей. Этот закон был впервые использован совсем недавно, после того как Ким Чен Ын приказал убить своего сводного брата в Малайзии с помощью химического оружия, и после нападений режима Асада с применением химического оружия в Сирии. Была критика, что введенные санкции были недостаточно широкими, но Трамп возражал против введения каких-либо санкций вообще. Трамп, наконец, одобрил санкции перед саммитом в Хельсинки, но отложил их объявление до окончания саммита. Мы объяснил Трампу, что эти санкции были лишь первыми в вероятной серии санкций, поскольку закон предусматривает все более строгие санкции, если обвиняемая нация не предоставит убедительных доказательств того, что она отказалась от химического и / или биологического оружия, включая разрешение международным инспекторам проверять соблюдение. Никто не верил, что Россия так поступит. Когда встреча Хельсинки закончилась, Госдеп объявил о санкциях, поскольку никакого нового решения не требовалось. Трамп, услышав эту новость, решил их отменить. Я задавался вопросом, был ли весь этот кризис вызван недавним визитом Рэнда Пола в Москву, который вызвал значительное освещение его деятельности в прессе и где, несомненно, русские подчеркнули, что они были очень недовольны санкциями. Это было иронично, когда либертарианские политики, такие как Пол, так беспокоились о нежных чувствах Кремля. Услышав о разногласиях, Мнучин позвонил Помпео и мне, чтобы обвинить нас в том, что мы не рассказали ему о новых санкциях. Он был неправ — санкции уже были рассмотрены в СНБ без возражений с чьей-либо стороны. Через несколько часов Трамп пришел к выводу, что он спокоен по поводу этого конкретного решения, но он все еще переживал, что мы были слишком жестки с Путиным. Трамп велел Помпео позвонить Лаврову и сказать, что “какой-то бюрократ” опубликовал санкции. Это совершенно не обязательно была делать.

Вдобавок к демонстрации своего несогласия с санкциями, Трамп не отменил готовящееся заявление с критикой России в десятую годовщину ее войны с Грузией — ошибка, которую тоже не назвать вынужденной. Россия все равно проигнорировала бы его, но европейцы заметили его отсутствие и стали еще больше обеспокоены решениями Америки. Это было типично для Трампа, который в июне 2019 года также заблокировал проект заявления о тридцатой годовщине массовых убийств на площади Тяньаньмэнь и раскритиковал Госдепартамент за пресс-релиз, выпущенный до того, как он узнал об этом. Трамп, похоже, думал, что критика политики и действий иностранных правительств затрудняет ему установление хороших личных отношений с их лидерами. Это было отражением его трудностей с отделением личных отношений от официальных. Я не знаю ни одного случая, когда Россия или Китай воздерживались бы от критики Соединенных Штатов, опасаясь раздражать наших чувствительных лидеров.

* * *

Несогласованные взгляды и решения Трампа в отношении России усложнили всю нашу работу, а кибернетические