Очаровательный повеса - Элизабет Хойт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его лицо действительно выглядело не ахти: нос распух, вокруг глаз переливались синяки всеми цветами радуги.
– Похоже, тебе мало, – воинственно заявил Аса.
– За что?
– Ты был здесь, – прорычал Аса, – когда начался пожар.
– При чем здесь я? – взвизгнул Шервуд. – Я пришел поговорить с Ла Венециано: попытаться переманить ее в «Ковент-Гарден», и больше ничего, клянусь!
Аса фыркнул.
– А как насчет моей сцены? Где ты был, когда она обвалилась?
– Что? – Шервуд, похоже, был искренне удивлен. – Да я и близко не подходил к твоей проклятой сцене! Она рухнула сама по себе.
– Откуда ты об этом знаешь? – никак не мог успокоиться Аса.
– Да Лондон только об этом и говорит! Это не повод распускать руки.
Аса некоторое время брезгливо смотрел на него, слово это был ползавший в грязи у его ног червяк, потом, наклонившись, прошипел ему прямо в лицо:
– Я тебе не верю.
Шервуд позеленел и облизнул пересохшие губы.
– А что, если… я скажу тебе, кто мог это сделать?
– Это ничего не изменит. Лучше уж я переломаю тебе руки-ноги: может, тогда ты будешь держаться подальше от моего театра.
Но Эва опять схватила его за руку и встретила его яростный взгляд ледяным спокойствием.
– Подожди! Мы должны по крайней мере узнать, кого он имеет в виду.
Аса медленно повернул голову и уставился на Шервуда.
– Ну?
– Хэмпстон!
– Что? – Теперь побледнела Эва и выпустила руку Асы, но он обхватил ее за плечи, давая понять, что бояться нечего.
– Мой… мой спонсор Хэмпстон, – сообщил Шервуд. – Я думал, что он намерен помочь мне открыть собственный театр, но у него другая цель.
– Чего же он хочет? – прорычал Аса.
– Землю. Он задумал строить здесь дома, чтобы потом сдавать внаем. Театр его вообще не интересует. Я узнал об этом случайно: на глаза попался договор с застройщиком.
Аса прищурился.
– А если он не заинтересован в «Хартс-Фолли»… – продолжил Шервуд, пожав плечами. – Вполне можно предположить, что он хочет таким образом выжить тебя отсюда.
В этом действительно был смысл, пусть ужасный, извращенный. Вредитель – аристократ? Проклятье! У Асы не было шансов против богатого титулованного противника. Да и доказательств у него нет, если не считать таковыми догадки этого труса. Иными словами, он ничего не мог поделать – во всяком случае, законным путем.
Внезапно на него навалилась смертельная усталость, и он брезгливо приказал:
– Вставай.
Шервуд взглянул на него с откровенным подозрением.
– Опять будешь бить?
– Нет, если немедленно уберешься с глаз долой.
Шервуд с завидной прытью вскочил на ноги и бросился бежать.
– Скотина, – буркнул Аса и, почувствовав, как Эва сжала его руку, взъерошил пятерней шевелюру.
– Нам пора проводить Жана-Мари: ему совсем плохо.
Да, пора… надо к тому же как можно скорее выяснить, какие секреты хранит Эва о своем дорогом братце.
Глава 16
Эрик без слов взял мешок, хотя Дав показалось, что он улыбнулся, и они пошли дальше. Вскоре они подошли к высокой скале, у подножия которой находилась глубокая узкая яма.
«Заколдованные грибы растут как раз там, внизу, – сказал Эрик. – Но я не могу до них добраться: плечи слишком широкие».
«Ну, это не беда», – улыбнулась Дав, легко пролезла в яму, а через некоторое время появилась оттуда с мешком каких-то странных бесцветных грибов.
Как только они сели в экипаж, Жан-Мари положил голову на подушки и сжал губы. За всю дорогу, пока экипаж трясло и раскачивало, он не издал ни звука: страдал молча, – и Эва очень переживала, что без доктора им не обойтись.
Аса сидел рядом с ней и тоже молчал, глядя в окно. Эва понятия не имела, о чем он думает, это ее беспокоило, и наконец она не выдержала:
– Ты думаешь, мистер Шервуд прав и Хэмпстон действительно хочет заставить тебя продать эту землю?
– Я не уверен, что могу доверять словам этого слизняка, – пожал плечами Аса, – но как версию готов принять.
Эва посмотрела на него: все лицо в саже, волосы взлохмачены, глаза измученные – и тихо спросила:
– Что ты намерен делать?
– Если это Хэмпстон, я заставлю его пожалеть о дне, когда родился, – заявил Аса, и его зеленые глаза воинственно сверкнули.
– Но… он же виконт, аристократ.
Аса дернулся как от удара и отвернулся к окну.
– А я всего лишь изгнанный из семьи сын пивовара.
«Но это же правда, разве нет? Почему же он злится?»
– Даже такой плебей, как я, способен отомстить за порчу своего имущества, дорогая.
Эва промолчала и переключила внимание на Генри, который пытался забраться на сиденье, с грустью подумав, что он скучает по голубке, как и она.
Эва вздохнула с облегчением, когда они вышли из экипажа перед своим домом: наконец-то Жан-Мари получит помощь.
Аса молча шагал рядом, слегка поникший.
– Пожалуйста, привези доктора: он живет за углом. – Эва дала кучеру адрес. – Только пусть едет сразу.
После этого она велела Бобу, второму лакею, сопровождавшему ее в этот день, помочь Жану-Мари добраться до постели. Верный защитник пытался протестовать, но его голос был так слаб, что Эва встревожилась еще больше.
Лакей поспешил выполнить поручение, а Эва обратилась к Биллу:
– А ты скажи Руфь, чтобы наполнила ванну в моей гардеробной.
Билл кивнул и потопал вверх по ступенькам, а через несколько мгновений распахнулась входная дверь и из дома выскочила Тесс, бледная настолько, что веснушки на ее щеках казались пятнами крови.
Жан-Мари протянул ей здоровую руку.
– Не волнуйся, дорогая, ничего страшного не произошло.
После того как Тесс и Боб увели Жана-Мари, Эва обернулась к Асе, и они в сопровождении Генри направились в гостиную.
Они наскоро перекусили рыбой с картошкой. Пока Руфь наполняла ванну, приехал доктор. Эва сразу спустилась, чтобы поговорить с ним. Молодой мужчина в белом кудрявом парике как раз мыл руки в кухне.
– Ваш человек выбил плечо. Я вправил его и перевязал. Теперь ему нужен постельный режим – не меньше чем на неделю.
Эва ужасно перепугалась, услышав про выбитое плечо, и с готовностью пообещала, что Жан-Мари останется в постели столько, сколько надо, заплатила доктору и вернулась в свои комнаты.
Когда она вошла, Аса снимал башмаки, поглядывая на ванну, над которой поднимался пар.
– Проклятье! Выглядит чрезвычайно привлекательно.
Эва кивнула и заколебалась, не зная, как поступить. Надо бы уйти, предоставить, так сказать, личное пространство, но ведь он так нежно обнимал ее сегодня ночью. Разве будет неправильно позаботиться о нем?
Она подошла,