Манящая тень - Кэтрин Блэр

В моей груди вспыхивает надежда, когда я вижу грусть в ее глазах.

– Вы говорите о Брэди Монтгомери? – тихо спрашиваю я, впервые за год произнося имя отца вслух. Оно звучит непривычно на моем языке.

Ее глаза округляются.

– Откуда ты его знаешь?

Я с трудом сглатываю. Если я неправильно истолковала печаль в ее взгляде, это может плохо кончиться.

– Он мой отец.

Линн прищуривается, делая глубокий вдох через раздувшиеся ноздри.

– Не знаю, с чего бы дочери Брэди Монтгомери искать смотрителей. Должно быть, Элиза тебе очень дорога.

Я встречаюсь взглядом с Сэмом. Затем быстро опускаю глаза, чтобы выражение лица меня не выдало.

– Смотрителей больше нет. Мы ищем информацию о мертвой девушке, – встревает Олдрик. Впервые за все время он говорит так, будто сам не до конца во все это верит.

Линн достает пачку сигарет из заднего кармана и вытряхивает одну на ладонь.

Затем улыбается Олдрику, двигая сигарету языком, как джойстик. Что-то в этой улыбке вызывает у меня дискомфорт, будто убежденность Олдрика умиляет Линн.

– Что они хотели от Элизы? – тихо спрашивает Сэм. Женщина переводит взгляд на него.

– Я не спрашивала. Не хотела знать.

– Тогда почему она обратилась к вам за помощью? – не отстает он.

– Потому что я работала на Ивана. – Увидев мое вытянувшееся лицо, она ухмыляется пуще прежнего.

– Ивана Иллерию? Он мертв. Уже сотню лет как, – возражает Олдрик.

Линн прикуривает сигарету.

– Тот факт, что вы так мало знаете о смотрителях, лишь доказывает, что вы не должны лезть в дела Элизы Литтлтон.

Сэм переминается с ноги на ногу, но я беру его за руку. Он замирает от моего касания.

– Ладно. Предположим, мы вам верим. Как Иван Иллерия может быть еще жив?

– Мне плевать, верите вы мне или нет, – отвечает Линн, поднимая взгляд к потолку и выдыхая дым.

– Пожалуйста. – Слово срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его обдумать. Если она решит не отвечать, мы окажемся в тупике.

Линн опускает на меня взгляд, задумываясь на мгновение. Не знаю, что она видит в моих глазах, но после этого женщина смягчается. Она выдыхает дым сквозь стиснутые зубы, а затем облизывает языком нижнюю губу.

– Если Иван отправлял за кем-то своих людей, несчастным не долго оставалось жить. Его дочь была потрошительницей. Настоящая крыса, но он ценил ее. Не столько потому, что она его плоть и кровь, а потому, что потрошители, как вам известно, встречаются редко. У нее была… татуировка на венгерском на шее, которая означала: «Тени – мое убежище. Свет – мой клинок». Она потрошила с пристрастием. Куда бы ни посылал ее отец… она делала свое дело, и делала хорошо. Нам точно не известно, как он может быть до сих пор жив, но ходят слухи, что он потребовал от нее достать бессмертие из аномала и отдать ему, вместо того чтобы отнести в Атенеум, где и положено быть выпотрошенным силам, – она косится на меня. – И он позаботился, чтобы его дочь и другие ей подобные избавились от всех предвестников, которые не хотели предоставлять свои услуги смотрителям.

Я застываю – кажется, даже мое сердце останавливается. Линн ждала подобной реакции. Я вижу это по тому, как она выдыхает дым в потолок.

– Он считал их слишком опасными. Стоило им совершить ошибку… как Иван находил их.

Я стискиваю зубы и чувствую взгляд Сэма на своем затылке.

Линн проводит языком по зубам.

– Все еще хочешь их найти?

Он уничтожил мой клан. Мой вид. Отбраковал и прижал к ногтю. Но я знаю, что ответить. Знаю, на кого поставить.

– Да.

Поскольку теперь я делаю это не только ради Элизы.

Я хочу взглянуть в глаза монстрам из моих кошмаров. Хочу знать, действительно ли они исчезли.

Должна знать, что их больше нет.

Брови Линн ползут вверх, и она пристально смотрит на меня. Затем на Сапфиру с Олдриком. А потом и на Сэма, будто пытается принять какое-то решение.

– Элиза во мне не нуждалась. Она хотела узнать, где искать скриба. Он мало с кем общается, само собой. У нас с ним общее прошлое и, возможно, я знаю, где его найти, – говорит Линн едким голосом.

– Так отведите нас к нему, – прошу я, пытаясь подавить радость при мысли, что скриб действительно существует.

Она задумчиво качает головой.

– Он очень ценит приватность. Вам понадобится встретиться с ним там, где он будет чувствовать себя в безопасности. Фестиваль Королевы ядов, – наконец отвечает она. – Вы слышали о нем?

– Тот, что на следующей неделе? – спрашивает Олдрик.

Линн кивает.

– Идите туда. А я тем временем пообщаюсь со скрибом. Если уговорю его встретиться с вами, то только там, поскольку это место достаточно анонимно. Но предупреждаю… скорее всего, он уделит вам лишь несколько минут.

Я поворачиваюсь к Сэму. Его голова опущена, но он поднимает на меня взгляд и пожимает плечами. Это наш лучший вариант.

Я киваю и снова перевожу взгляд на Линн.

– Мы согласны.

Она тоже кивает и достает еще одну сигарету.

– А теперь убирайтесь из моего дома.

Олдрик открывает дверь перед Сапфирой и Сэмом, а затем выходит сам, оглядываясь на меня. Я поднимаю палец, прося дать мне минуту, и поворачиваюсь обратно к Линн.

– Почему вы решили мне помочь?

Она выдыхает дым через нос и облизывает губы.

– Брэди Монтгомери выпотрошили за то, что он отказался использовать свои силы на мне.

Я замираю на секунду, переваривая эту информацию.

– Мой отец?

Линн кивает, глядя вниз и стряхивая пепел на деревянный пол. Когда она вновь поднимает взгляд, в ее глазах блестят слезы. Женщина пожимает плечами.

– Ты похожа на него.

– Нет. Если пойдешь сюда, я сделаю так, – говорит Эбигейл, выполняя подсечку и роняя меня на пол.

Сэм советовал мне отдохнуть сегодня, но я не хочу. Все мое тело в рубцах, руки покрывают синяки. Эбигейл прыгает на меня сверху, вытягиваясь вдоль всего моего тела, чтобы я не могла столкнуть ее. Но единственное, что хуже боли от ее захватов, это безделье и собственные размышления.

Я со всей силы поднимаю бедра и обхватываю ее талию ногами, а затем рывком переворачиваюсь и оказываюсь сверху.

– Хорошо, – хвалит Сэм, сидя на мате под боксерской грушей.

Рядом с ним лежит ежедневник, между страниц выглядывает ручка. На его брови новый порез, под глазом расцветает фингал, на скулах несчетное количество царапин и синяков, но в остальном он в порядке. Рой кидает ножик в фанерную доску в противоположной части зала. Каждые десять секунд раздается резкий стук.