Манящая тень - Кэтрин Блэр

– Могла превращать минералы в золото, – заканчиваю я.

Похоже, Сэма это впечатляет.

– Да. А моим родителям… ну… им это нравилось, как ты можешь себе представить, – в его голос просачивается ненависть. – Они бесстыдно использовали ее. Поначалу просто чтобы избавиться от кредиторов. Папа влип в… кое-какие неприятности. – Сэм явно пытается быть дипломатичным. – На самом деле из-за этого я и начал драться. Исключительно в подпольных боях, просто чтобы помочь. Не то чтобы с этого была большая прибыль, но все же… Я хотел, чтобы они оставили Шайенн в покое. Мне казалось, если я по-тихому расплачусь со всеми кредиторами, родители отстанут от нее.

Он прячет руки глубже в карманы и качает головой.

– Но им все было мало. Им было нужно больше. Больше машин, больше авторитета. Больше произведений современного искусства, которые никому не нравились. Не знаю, в какой момент они перестали видеть в ней дочь. Как-то раз она слишком переусердствовала и попала в больницу из-за истощения, но им было все равно. Мою самую младшую сестру вообще перестали замечать. Это был настоящий кошмар, пока Шайенн не выпотрошили.

Сэм делает глубокий вдох. Я смотрю на свои кеды, его слова постепенно доходят до моего сознания. Где-то на задворках звучит эхо папиных слов.

Когда-то смотрители делали и хорошие поступки. Папа искренне в них верил. Наслушавшись всяких историй, мне было легко считать их злодеями. Но я также видела страх ординаров, а страх способен на многое – им не нравится то, чего они не понимают. Смотрители творили много дерьма, но они сохранили нас в тайне. Впервые я смотрю в глаза человека, который испытал эту безопасность на себе.

– Поэтому ты так много знаешь о нашем чудаковатом мирке, – говорю я.

Сэм кивает и продолжает идти. Я следую за ним.

– После этого мои сестры переехали к нашей тете в Орегон. Родители отпустили их, ведь… что ж. Сестра стала для них бесполезной.

В его словах настолько ощутима горечь, что я останавливаюсь на секунду. Затем показываю на подвеску.

– Она ее сделала?

Сэм кивает.

Когда он говорит о сестрах, его взгляд меняется, и я узнаю в нем любовь. То же самое я испытываю к своим сестрам и брату. Это та же любовь, которая толкает меня на все, лишь бы вернуть их обратно.

Я прячу чувство вины глубоко внутрь себя.

Сэм показывает на китайскую еду, но мне сейчас не до еды, так что я качаю головой.

– Когда ты сказал, что ее выпотрошили, я готовилась к худшему.

– Почему? – любопытствует он, вновь пряча руки в карманы. – В смысле, уверен, многие аномалы не отказались бы, чтобы у них забрали силу. Шайенн так точно.

– Конечно, это было бы круто. Но все не так просто. Потрошение крайне опасно. В случае некоторых сил это может привести к смерти, – повторяю я слова отца.

Сэм слушает.

– Мой отец… – начинаю я, но на самом деле не знаю, что сказать. Я никогда никому не рассказывала эту историю. Даже сама о ней почти не думала. Но что-то в рассказе Сэма о его семье подталкивает меня открыться ему. – Мой отец однажды работал на смотрителей.

Сэм резко останавливается, и я вместе с ним. Слова звучат будто громче, наполняя воздух между нами – это не размышления, не воспоминания, а факт с собственными последствиями.

– Он был предвестником, как я, и когда он не смог выполнить их задание, его выпотрошили.

– Это варварство.

– Это смотрители, – говорю я, задерживая его взгляд, а затем заставляю себя идти дальше. – Они хотели, чтобы он использовал свою силу на девочке-подростке, Сэм. Чтобы он наказал ребенка. Отец отказался, и потрошитель сделал свое дело, после чего бросил его в каком-то проулке в Нью-Йорке. По их плану он должен был умереть от раны. Папа выжил только потому, что какой-то прохожий нашел его и вызвал «Скорую».

Сэм снова останавливается, его лицо мрачнеет.

– Мне очень жаль, – наконец говорит он.

Я сглатываю и пытаюсь сморгнуть слезы, вспоминая папин шрам.

– Возможно, в какой-то момент потрошители и делали что-то хорошее. Но они – излюбленный инструмент для пыток смотрителей, и, судя по папиным словам, они недолюбливают предвестников. Мы непредсказуемы. Опасны.

– Это совсем на тебя не похоже, – Сэм слегка улыбается.

Я благодарна за его улыбку. Она значит, что мы временно закончили беседовать на тяжелые темы. А мне это необходимо. Но остался один вопрос.

– Стой. Ты знаешь, где мы можем найти того потрошителя?

Не знаю, зачем я спросила. Может, я строю запасной план на тот случай, если проиграю в турнире. Я готова рискнуть почти всем, чтобы больше никому не навредить.

Сэм качает головой, хотя видно, что он до сих пор обдумывает всю информацию, которую я на него вывалила. Затем кивает, чтобы мы шли дальше, но вдруг останавливается и поднимает руку, словно хочет сказать что-то важное.

– Мне жаль, Веспер. Жаль, что тебе пришлось жить с этим бременем – это отстойно. Вообще все это отстойно.

Даже не знаю, как на это реагировать. Или на то, как он буравит меня взглядом. Или на то, как плечи Сэма напрягаются от силы, которую он вкладывает в свои слова. Я так давно не задумывалась всерьез, насколько отстойна жизнь предвестника, что не знаю, что сказать. Или что делать со своими руками. Все, что я могу, это просто кивнуть.

– Какие-то мы мрачные собеседники. Нам нужно ограничить себя одним оптимизмом, – шучу я, и Сэм улыбается.

Я вдруг понимаю, что это его первая улыбка за день, и запертая дверь в мое сердце рассыпается в щепки под напором радости.

– Ты совершенствуешься в своем особенном виде смешанных боевых искусств, – говорит он. – Нам придется придумать новое название для помеси магии и боевых приемов.

– Давай сначала проверим, сработает ли это, – отвечаю я, игнорируя ужас, скручивающийся в узел в моем животе. – Я даже не знаю, получится ли у меня использовать ее в третьем туре.

– Стоп. Давай только о хорошем.

Затем он показывает на фургон с бургерами позади меня.

– Идеально, – искренне говорю я. Чего я хочу, так это бургер.

Я заказываю бургер с голубым сыром и жареным луком, поскольку он прекрасно подходит по двум причинам: во-первых, звучит аппетитно, а во-вторых, мне придется постоянно держать дистанцию от Сэма, чтобы не убить его своим дыханием.

Парень за прилавком называет мой заказ, и я иду за подносом.

Когда я оглядываюсь, Сэм снова что-то пишет в ежедневнике.

– Что там? – спрашиваю я, возвращаясь к лавочке и вручая ему чизбургер с двойным беконом.

Сэм чуть ли не оборонительно закрывает ежедневник.

Я поднимаю руки.

– Прости. Я не хотела совать нос.