Главная роль - Павел Смолин

для вступления Англичан в войну с нами, — пожал я плечами. — Потому что этим воспользуются другие Великие державы. Действие всегда рождает противодействие.

— Готовы ли вы предоставить гарантии вступления Российской Империи в войну на нашей стороне в случае, если Британская Империя объявит нам войну? — задал очень неловкий вопрос Муцухито.

— Япония — маленькая страна, лишь недавно вступившая в Большую Игру, — улыбнулся я. — И наличие наших войск и флота в Корее и Японии не вызовет подозрений и последствий — просто у вас нет выбора. Мы не претендуем на использование Кореи в качестве колонии — это ваша добыча, если вы сможете ее взять. Освоение Манчжурии займет долгое время, и мы будем старательно делать вид, что остальной Китай нас интересует лишь в качестве младшего торгового партнера. Такое положение дел продлится минимум десять ближайших лет, а дальше… — я пожал плечами. — А дальше англичане перестанут быть столь назойливыми.

— Могу ли я попросить вас поделиться конкретными причинами вашей уверенности в успехе, Ваше Императорское Высочество-доно?

— Пока я не уверен в том, что вы не предпочтете тактические интересы стратегическим, выступив английским снарядом, я не могу поведать вам всего, — улыбнулся я. — Но постепенно, когда шаг за шагом наш будущий тайный договор начнет воплощаться в жизнь к нашей обоюдной пользе, я буду делиться с вами некоторыми шагами. Другие шаги вы сможете увидеть через вашу замечательную разведывательную сеть и из газет.

— Я понимаю, Ваше Императорское Высочество-доно, — то ли поверил, то ли нет Император.

Могу понять — когда конкретики нет, прожекты вполне легитимно пропускать мимо ушей.

— Но что будет после того, как мы «выдавим» из Азии все Великие державы? — задал еще один неудобный вопрос Муцухито.

— Мы с вами или вашим потомком встретимся снова — XX век принесет с собой поразительные технические открытия, а вместе с ними изменятся и правила существования в этом мире, — улыбнулся я. — Возможно, дальнейшая экспансия примет другое направление. Знакомы ли вам достижения астрономии и концепция Космоса?

— Разумеется, Ваше Императорское Высочество-доно, — кивнул он. — Вы полагаете возможным для человечества покорить само небо?

— Когда-то люди всерьез считали, что построенный из металла корабль сразу же пойдет ко дну, — развел я руками. — Но за конкретно это мое предположение я поручиться не могу — это лишь фантазии. А на практике, — пожал плечами. — На практике я не исключаю войны между нашими странами за передел заранее очерченных зон влияния. Некоторые из моих спутников считают, что было бы гораздо уместнее воспользоваться случившейся трагедией, чтобы объявить войну Японии прямо сейчас, обнулив достижения вашей блестящей реставрации и сделав безопасными для нас на ближайшие два десятка лет. Но я, как и мой отец, считаю, что в победе над слабым врагом нет чести. У слабого врага нечему учиться, у слабого врага нечего взять в качестве трофеев.

Вот этот аргумент Муцухито в силу менталитета понял очень хорошо — одно дело сказки про далекое будущее, а другое дело — «ты же слабак, нафиг мне на тебя размениваться»? Это уже нормальное соперничество — доберись до приемлемого уровня, и вот тогда уже сразимся.

— Я ценю вашу честность, Ваше Императорское Высочество-доно, — кивнул Император. — И согласен с тем, что предложенный вами стратегический союз соответствует интересам Японии больше, чем тактический союз с Англией.

Покивав — иначе же и быть не могло — я улыбнулся:

— В таком случае предлагаю перейти к другим формам компенсации.

Император кивнул, я продолжил:

— Николай погиб, и у меня стало на одного родственника меньше. Я бы хотел забрать в Петербург маленькую принцессу Масако.

Глаза Муцухито блеснули надеждой.

— Она станет моей приемной дочерью, — обломал я его. — Я позабочусь о том, чтобы она получила достойное воспитание и образование. Когда она достигнет возраста невесты, я позабочусь о ее браке с достойным жены подобного происхождения человеком. Гарантирую вам, что этот человек будет приходиться прямым и близким родственником представителю европейской правящей династии.

Нищих, но родовитых чуваков в мире хватает.

Император глубоко задумался — брачные связи его детей расписаны еще до рождения этих самых детей, и отдать мне старшенькую — значит обидеть семью будущего жениха. Но перспективы… Да, это не моя будущая жена, но она же и не в полном смысле принцесса — жена Муцухито, императрица Харуко, бесплодна, а потому детей Императору рожают наложницы. Права и почет у них есть, но это совсем другое. С этой точки зрения свадьба Масако, например, с потомком одного из Великих князей будет вполне равноправной. Но другие европейцы-то и этого не предлагают, а значит почетного пленника мне сейчас выдадут.

— Я уверен в том, что вы должным образом позаботитесь о моей драгоценной дочери, — не подвел Муцухито. — Подготовка к ее путешествию в Петербург и формальности займут около года.

— Я очень рад вашему доверию, Ваше Императорское Величество-доно, — кивнул я. — Масако ждет столь же блестящее будущее, как и Японию. Можем ли мы перейти к следующему этапу обсуждения?

— Разумеется, Ваше Императорское Высочество-доно, — разрешил япошка.

— Место убийства Николая с точки зрения нашей веры представляет большое духовное значение. Я бы очень хотел, чтобы на этом месте был построен православный храм.

Император принялся торговаться, и мы сошлись на часовне — в конце концов, в Токио большой православный храм уже есть, в нем Николай Японский квартирует. Назовем часовню в честь святого Николая.

— Последнее — материальная компенсация расходов, которые наша Империя понесла и понесет в связи со сменой цесаревича, — заявил я. — Нанесенный ущерб в основном покроет Китай, как виновник случившегося. Но некомпетентность вашей полиции мы оцениваем в сто миллионов йен.

Масштаб суммы можно проиллюстрировать на примере заложенных в японский бюджет расходов на флот в актуальном, 1891 году — там и десяти миллионов йен нет, и это при осознании жизненной необходимости постройки этого самого флота.

Муцухито торговался аккуратно («Боль утраты Наследника не измерить деньгами, и я нисколько не хочу принизить таланты многоуважаемого Николая Александровича…»), но остервенело — это его бюджет, и просто так вынуть оттуда «соточку» нельзя. В конце концов я позволил ему уговорить меня на тридцать миллионов йен. При курсе к рублю почти один к одному — неплохое подспорье в моих будущих проектах, потому что в папину казну я это сдам только