Большой ментовский переполох - Михаил Серегин

– А что я должен делать? – с некоторым испугом глянул на него Смурной, которому тоже очень не нравилась затея Садюкина с бегом по льду. Он боялся, что Садюкин взгромоздится на его плечи и заставит тащить себя по беговой дорожке.

Однако вышло все наоборот. Фрол Петрович осторожно присел на корточки и приказал Смурному:

– Лезьте ко мне на плечи.

– Может, не стоит? – засомневался молодой преподаватель.

– Лезьте, я вам говорю! – повысил голос физрук, и Смурной полез.

Не успел Владимир Эммануилович как следует устроиться на «новом месте», как Садюкин поднатужился и, резко поднявшись на ноги, побежал со своей ношей. Все было бы замечательно, но от резкого подъема многострадальные штаны Фрола Петровича дали большую трещину прямо на мягком месте, обнажив синие семейные трусы с белыми ромашками. Садюкин этого казуса, конечно, не заметил. Впрочем, на это не обратил внимания никто, кроме курсантов. Увидев дырку на заду преподавателя, они так и прыснули.

– Лучше бы он нам не показывал, как правильно делать, – сквозь смех сочувственно произнес Веня.

– Что за веселье? – подходя к своим подопечным, строго спросил Мочилов. – Ну-ка, бегом на старт, соревнования начинаются уже через три минуты. А зачем это Фрол Петрович с Владимиром Эммануиловичем носится? – обратил он внимание, отметив «растерзанный» зад физрука.

– Это он нас учит, как нужно правильно бегать по льду, – пояснил Антон Утконесов. – Так старается, что даже штаны порвал.

– Ну, думаю, пока не стоит ему об этом говорить, – усмехнулся Глеб Ефимович. – А то соревнование сорвется, а нашей группе обязательно нужно первое место занять.

– Вот и мы так же решили, – хихикнул Антон.

Соревнования, естественно, прошли для группы Мочилова успешно, ребята опередили всех и заняли на олимпиаде первое место. Вот только награждение победителей доставило немало веселых минут всей школе. Грамоту группе, занявшей первое место, разумеется, вручал Садюкин. Но как только он повернулся задом ко всей школе, по рядам курсантов прокатился дружный смех.

– В чем дело? – грозно глянул на всех Садюкин, и смех прекратился.

Фрол Петрович покачал головой и вновь повернулся. Опять раздался смех.

– В чем дело, я спрашиваю?! – уже начал звереть физрук, но все молчали.

И тут Смурной увидел, что штаны Фрола Петровича порваны, а из них кокетливо торчит кусочек синего с белыми ромашками ситца. И тогда, не задумываясь, молодой преподаватель кинулся на помощь своему коллеге. Он самоотверженно снял с себя куртку и принялся прикрывать ею опозоренный зад Фрола Петровича. Со стороны выглядело это довольно необычно. Смурной, обхватив Садюкина за талию, прижался к нему как к родному и замер.

– Владимир Эммануилович, что вы делаете? – зашипел Фрол Петрович под хохот всей школы, пытаясь высвободиться из нежеланных цепких объятий. – У вас что, дырка в голове?

– Это не у меня дырка, а у вас на штанах, – все так же прижимаясь к физруку, ответил Смурной. – Прямо сзади, и трусы видно.

Теперь Садюкин понял, чем был вызван смех среди курсантов. Густо покраснев от стыда, он оттолкнул от себя Смурного, выдернув при этом из его рук куртку и обмотав ею нижнюю половину своего тела, и вдруг побежал прочь, позабыв и про награждение, и про заключительную речь. Все это время хохот стоял такой, что казалось, его слышала половина города.

В результате поздравлять победителей пришлось Смурному. Он торжественно выдал победителям грамоту и приз – две пары лыж с ослабленными креплениями.

– И что с этими лыжами делать? – уже после вручения призов спросил Леха.

– Ну, на них по снегу бегать можно... – начал было Дирол.

– На таких нельзя, – перебил его Пешкодралов.

– Тогда их продать можно, – предложил Веня.

– Не возьмут, – покачал головой Леха.

– А отдайте их нам с Антоном, – попросил Андрей Утконесов. – Мы их бабушке отвезем, она им применение найдет.

– Вот это, по-моему, самое разумное решение, – высказался Кулапудов, зная, что бабушка близнецов Антонина Дмитриевна действительно из любого хлама может сделать нужную и полезную вещь, и остальные с ним согласились.

Решив судьбу приза, уставшие, но довольные курсанты переоделись в своей комнате, после чего направились в столовую, где тетя Клава по случаю олимпиады приготовила праздничный обед.

Когда курсанты уже доедали вкуснейшие биточки с гарниром из риса, в громкоговорителе, расположенном прямо в обеденном зале, вдруг что-то зашипело, и через секунду из него донесся голос:

– Курсантам из группы капитана Мочилова срочно явиться в учительскую. Повторяю. Группа Мочилова должна срочно явиться в учительскую.

– Интересно, зачем такая спешка? – удивился Федя.

– Мочилов так просто через радиоузел никого вызывать не станет, значит, случилось что-то экстраординарное, – глубокомысленно изрек Веня.

– Так чего же мы сидим? – спохватился Дирол и, запихав в рот последний кусочек биточка, первым направился к выходу.

Тень озабоченности лежала на челе Глеба Ефимовича. Курсанты это заметили, едва представ перед преподавателем.

– Что случилось? – спросил его Веня, но Мочилов ответил не сразу. Он несколько минут молчал, как будто собираясь с мыслями, а потом наконец сказал:

– По вашей просьбе я говорил с Василием Наумовичем о Наталье Мартышкиной. Так вот, он не знает, чем можно ей помочь в сложившейся ситуации. Впрочем, я ожидал такого ответа. Но не это меня беспокоит...

– А что? – не выдержал Дирол.

– Зубоскалин, когда вы научитесь не перебивать старших и тем более преподавателей, – укоризненно глянул на него Глеб Ефимович и продолжил: – Как я узнал, сегодня Мартышкина заявилась в отделение милиции с целью забрать свое заявление об убийстве своего мужа и похищении его тела.

– Что?! – в один голос воскликнули Федя и Веня.

– То, что слышали.

– Но чем она это объяснила? – недоуменно спросил Андрей.

– Да ничем, – отозвался Мочилов. – Билась в истерике, заявила, что милиции все равно не удастся найти ни ее мужа, ни убийц. Естественно, в этой просьбе Стеблов ей отказал. Уголовное дело уже заведено, и закрыть его не могут. Вот мне и хотелось узнать, что вы об этом думаете.

Курсанты не знали, что об этом думать. И вообще, известие о поступке Натальи Александровны привело их в совершенное замешательство. Слишком странно все выглядело. Сначала Мартышкина заявила об убийстве мужа, а через три дня вдруг захотела забрать свое заявление.

– Ну, что молчите? – окинул взглядом своих подопечных Глеб Ефимович. – Говорите по очереди. Кулапудов, начинай.

Веня почесал в затылке и сказал:

– Мне эта женщина с самого начала показалась немного чудной. Может, это у нее очередной заскок.