Зачистка под ноль - Сергей Зверев

Концлагерь Оберзальцах, «образцовая колония для научных исследований». Здесь содержались подопытные люди для различных научных экспериментов, проводимых «Аненербе». Были и другие лагеря, прославившиеся подобными экспериментами.

Среди наиболее известных медицинских светил «Аненербе» можно вспомнить мюнхенского врача Зигмунда Рашера, полагавшего, что древние арии обладали сверхчеловеческими способностями, и задача медицины – вернуть их современным людям. Для решения этой проблемы Рашер занимался исследованиями экстремальных состояний человека – удушья, переохлаждения, отравления и так далее, замучив при этом не одну тысячу узников концлагерей. Особенно прославился он работой с камерой высокого давления. Заключенных «испытывали на прочность», хладнокровно наблюдая в специальное окошко за их мучениями. Также Третье управление Рашера и лично он курировали еще и знаменитую программу выведения чистопородного арийца методом селекции – «Лебенсборн». Это он писал Гиммлеру: «Концлагерь Аушвиц больше подходит для проведения подобных испытаний, чем Дахау, так как климат в Аушвице несколько холоднее, а также потому, что в этом лагере опыты будут меньше привлекать внимание ввиду его большей площади – испытуемые громко кричат при замораживании…» Он был изобличен в похищении немецких детей в Мюнхене и получил пулю в затылок в том самом Дахау, где до этого с удовольствием пытал заключенных.

Страсбургский хирург Август Хирт. В своих изысканиях по отравляющим веществам он обрек на мучительную смерть сотни людей. Также прославился тем, что создал коллекцию еврейских скелетов. Он отбирал, обмеривал и подвергал различным исследованиям узников Освенцима, а потом умерщвлял их в газовой камере и, пополняя коллекцию, препарировал трупы по собственной методике. Мечтал найти идеальный индикатор «признаков еврейства» даже в третьем и четвертом поколениях. В 1944 году американцы захватили Страсбург, а заодно и клинику Хирта, где нашли плавающие в формалине, еще не «обработанные» до конца трупы восьмидесяти шести мужчин, женщин и детей.

Эти исследования дали большой толчок в развитии медицины, особенно экстремальных ситуаций. Их плодами пользуются до сих пор. Одни достаточно известны, другие представляют узкоспециальный интерес. И это тоже далеко от оружия возмездия.

Что касается исследований психики и оккультных тем – тут полное молчание. Или диковатые сплетни. Мол, нацисты вошли в контакт с жителями Шамбалы и спящими великанами предыдущей расы, которые приказали им вести войска в славянские земли и установить там новый порядок, превратив низшие расы в рабов, и посадить на землях немецкие дубы, воссоздав древние ландшафты. Или последняя залепуха, пущенная бойким журналистом, – нацисты овладели методикой переселения душ, теперь направо-налево подселяют лидеров нацизма и верных эсэсовцев в тела рождаемых детей, и вскоре в мир тяжелой поступью войдут восставшие из ада легионы четвертого рейха… Насчет переселения душ – это вряд ли. А вот насчет четвертого рейха? Может быть, опять тот самый «белый шум», который призван скрыть истинные угрозы…

Если отринуть шелуху, призванную запутать исследователя, то складывается ощущение, что в исследованиях «Аненербе» скрывалось нечто грандиозное и ужасное. При работе с людьми, с их психикой, при попытках подчинения и растворения личностей, в отработке способов регулирования социальных процессов нацисты конструировали настоящее оружие возмездия. И, вероятно, именно мандалам сути предназначалось стать тяжелой артиллерией…

В очередной день, узнав, что в городе есть королевский национальный музей древностей Суньямы, и вспоминая любимую жену-искусствоведа, Влад отправился глазеть на раритеты. Там он чуть ли не нос к носу столкнулся с Савицким, мило беседующим с каким-то туземным ученым, обряженным в национальную одежду. Конечно же, агенты «Пирамиды» друг друга «не узнали», лишь равнодушно мазанули взглядами – мало ли европейцев здесь шатается.

Постепенно Влад с его деятельной натурой стал погружаться в какое-то болото. Его уже раздражало ожидание. Но хваленая интуиция подсказывала – потерпи, оно будет недолгим.

Как в воду глядел.

По каналу спутниковой связи Великанов сбросил ему кодированное сообщение: «Эльфы вышли из леса». Это означало – он зацепил этих чертовых ублюдков!

В груди у Влада ухнуло. Дождался-таки своего часа! Впереди, судя по всему, его ждала силовая акция. Вот она – настоящая работа!

Зачистив лагерь «Справедливого пути», диверсионный отряд двинулся к точке эвакуации. На рассвете там его должна была забрать вертушка – если, конечно, не случится ничего непредвиденного. На войне всякое бывает.

Горные тропы, перемежавшиеся с лесами, альпийскими лугами и перелесками, – маршрут был не слишком сложный, но достаточно напряженный. Да еще спецназовцы тащили на себе полуторацентнерового Палача. Тот, несмотря на ранения и травмы, был жив и являлся законной добычей охотников – как туша мамонта. Он много чего мог рассказать о «Справедливом пути» и самом генерале Вэе. А что пленника разговорят, у Великанова сомнений не было. Любая контрразведка имеет достаточно возможностей развязывать даже накрепко завязанные языки.

Освобожденный монах, несмотря на физические и душевные травмы, шел на своих двоих, спецназовцы лишь изредка помогали ему. На его лице застыло отупелое выражение. Он все время молчал, но приказы – куда идти и что делать – выполнял беспрекословно.

Ближе к точке участники этого марш-броска еле передвигали ноги, но Великанов подгонял своих подчиненных бодрыми прибаутками:

– Веселее, крылатая пехота! Десантник сначала бежит, сколько может. А потом еще – сколько нужно!

Только когда выбрались к точке эвакуации, образовалось немножко свободного времени. Отряд устроился в лесополосе в предгорье, выставили охранение. Оставалось ждать, когда по воздуху заколотят лопасти вертушки и машина сядет на ровный участок, чтобы забрать вымотанных, но гордых честно выполненным долгом спецназовцев.

Пристроившись рядом с сидящим особняком прямо на земле монахом, Великанов попытался разговорить его, разбить стеклянную стену, которой тот отгородился от мира. И это удалось. Находясь в послешоковом состоянии, монах сбивчиво заговорил:

– Он предал. Он обещал им показать все.

– Кто предал? – поинтересовался Великанов. – Кому обещал?

Монаха как прорвало. Из его не слишком внятного и многословного рассказа нарисовалась следующая картина.

До недавнего времени он и его пятеро сподвижников служили в небольшом горном монастыре, принадлежащем к сардарийскому течению буддизма, считали себя хранителями самого древнего знания, жили в ладах с людьми и природой. При этом существовали на отшибе, практически не поддерживая связь с миром. Несколько дней назад к ним на трех джипах прикатили боевики генерала. Застрелили с ходу настоятеля, остальных взяли с собой. Держали их на своей базе. А потом прилетели белые демоны.

– Европейцы. В сопровождении местных. Их было двое. Они произвели страшное впечатление. В них была какая-то пустота. И холод. Они привезли с собой вещь.