Зачистка под ноль - Сергей Зверев

Вообще официальная Суньяма настойчиво твердила о том, что все уже почти в порядке. Осталось совсем немного, чтобы зажить мирно и счастливо. Но Тунгус прикидывал, что, конечно же, не все так гладко. Войска еще надолго завязнут в северных провинциях. Выкуривать партизан из гор и лесов – занятие неблагодарное и долгое. А взять под контроль горную Тшану вообще практически невозможно; во всяком случае, это потребует огромных ресурсов и неприемлемых потерь. Так что тшаны так и будут жить своей жизнью, зализывая раны и готовясь к новому походу за независимость, который, надо надеяться, состоится не скоро. Но в целом правительство Суньямы идет верной дорогой.

Впрочем, Тунгуса это не особенно волновало. У него была своя работа. Рутинная. Нудная. Поле непаханное. Он пытался найти следы тех самых двух проклятых агентов УКОНК. Поэтому, выключив телевизор и решив, что перерыв закончен, сделал глоток ароматного местного чая и вернулся к опостылевшей работе, пропев под нос едва слышно:

– А чукча в чуме ждет рассвета… А рассвет наступит летом…

Проверка въезда и выезда из страны фигурантов ничего не дала. Люди с такими именами официально в Суньяме в этом году не появлялись. Оперативной информации о залетных американцах, ищущих контакта с подпольем, у контрразведки не было и в помине.

Потом решили работать как на конвейере. Агенты контрразведки доставляли в штаб-квартиру в особняке, где позволили окопаться русским для работы, видеозаписи из аэропортов, общественных мест, отелей. Конечно, просматривать все записи – это полный маразм. Задача эдак лет на двадцать непрерывной работы. Однако в компьютерную аппаратуру у Тунгуса была загружена чудо-программа автоматической идентификации личности. Так что на этих галерах разведчику грести было не обязательно. От него требовалось обеспечить нормальную работу программы. Все похожие лица из видеозаписей загонялись в базу, после чего можно было провести их более детальное исследование.

– Ничего, – шептал под нос Тунгус, принимаясь за очередной информационный пакет.

Вообще у него было ощущение, что он ищет следы на воде. Работа эта отнимала массу времени и не приводила пока ни к чему. Но Тунгус с завидной усидчивостью повторял ее вновь и вновь, все более укрепляясь в мысли, что она бесполезна. Он был уверен, что сотрудники УКОНК побывали в Суньяме, но умудрились нигде не наследить, иначе их следы давно бы обнаружились. Нужен какой-то неожиданный ход. Или счастливый случай.

Савицкий же, в свою очередь, не менее глубоко погрузился в старинные рукописи и архивы. Он общался с коллегами-учеными и монахами, признанными знатоками древностей. Получил доступ в самые сокровенные хранилища, в некоторые из них вообще не пускали европейцев. Побывал в монастырских библиотеках. Изо всех сил пытался нарыть что-то про мандалы сути, их расположение, смысл; о тех, кто их создал. А также про печати буддистских монастырей сардарийского толка. Он занимался любимым делом и мог бы таким образом провести годы и не заметить этого. Но все время усилием воли спускался с небес на землю, напоминая себе, кто он и зачем здесь находится. Однако пока не нашел ничего конкретного, что могло бы помочь продвижению проекта «Барьер-два».

* * *

В самом выигрышном положении был Влад, который оказался вообще не при делах. По задумке, он должен был перво-наперво, незаметно для местных спецслужб, встретиться с Игорем Великановым. Но в настоящее время это было невозможно. Русский советник завис где-то в зоне боевых действий, и когда вернется обратно – одному богу войны Марсу известно. По продолжающему действовать спутниковому каналу связи от него пока никакой ценной информации не поступало. Поэтому Влад просто слонялся по городу, как досужий турист. С натяжкой это можно было посчитать за рекогносцировку, поскольку Русич привычно прикидывал маршруты ухода от наружки, проведения силовых акций, пути отхода и эвакуации. Но делалось это на автомате.

Город радовал глаз своей необычностью, колоритом и экзотичностью. Он был достаточно чист – с утра его вылизывали тысячи и тысячи одетых в строгую униформу дворников. Местное население одевалось пестро – от строгих костюмов у бизнесменов и госслужащих до национальных нарядов. Огромное количество монахов в традиционных оранжевых одеяниях, которые не могут владеть ничем, кроме одежды, зонта и чаши для подаяний. По традиции рано утром все монахи выходят со своими чашами на улицы для сбора жертвенной еды – зрелище совершенно фантастическое, какое-то инопланетное. Обычно им не приходится, подобно нищим, выпрашивать подаяния – как правило, они закреплены за определенными семьями, которые их кормят завтраком и наполняют их чаши рисом и другими продуктами.

Машины были в основном старые, улицы заполнялись рикшами. Любителям экзотики можно было съездить за город, где крестьяне использовали слонов. В общем, посмотреть было на что. И Владу здесь нравилось. Не нравилось только вынужденное безделье.

Вечерами он сидел в номере и листал открытые данные о деятельности нацистов, жалея, что нет под рукой Савицкого, который всегда готов разъяснить, где истина, а где выдумки борзописцев.

У Влада был свой метод въехать в проблему: он загружал в себя как можно больше информации, не столько пытаясь ее запомнить, сколько охватить разумом как единое целое, эмоционально прикипеть к нему, ощупать руками какое-то явление, проинтуичить. И чем дальше соприкасался с этим явлением – Третий рейх, тем больше осознавал, что глядит в черную пропасть, на дне которой копошатся самые затаенные кошмары человечества. Но самое главное – он пытался нащупать, какая ниточка тянется оттуда в нынешние времена, какие петли соединяют прошлое с современностью, какие социальные технологии и секретные достижения техники, науки перекочевали в этот мир.

Конечно, истории о нацистских летающих тарелках и базах в Антарктиде, где в анабиозе спят Гитлер и Борман, можно отринуть сразу. И клонирование лидеров нацистов, а также доверенных эсэсовцев – тоже утиль. Но что-то же было.

Углубившись в тему, понял: главное, что волновало «Аненербе» в конце войны, было возмездие. Оружие возмездия. Которое вновь сказочным образом вернет гордым потомкам ариев первозданную солнечную мощь!

На что они возлагали надежды? Какие разработки велись? Атомную бомбу им так и не удалось создать; да и вряд ли она помогла бы в конце войны. Ракеты Третьего рейха дали толчок развитию космонавтики, хотя и не решающий, но ФАУ стратегического преимущества не дали. Ракеты стали супероружием, только когда появились ядерные боеголовки. Были у нацистов еще и разные экзотические разработки: попытки извлечь из вод Рейна золото методами «арийской химии», план создания электрической пушки – эдакий огромный громоотвод, который использует энергию молний для парализации электроники противника в прифронтовой полосе… Но их всерьез обсуждать вряд ли стоит.

Проводились обширные биологические исследования. Большинство сотрудников «Аненербе» были медиками. Для экспериментов использовался человеческий материал. Его умерщвляли без счета, чтобы узнать, как на человека действуют холод и удушающие газы, пониженное или повышенное давление, холод и жар. Как разрываются в теле тяжелые пули. Как срастаются кости, если их ломать по нескольку раз на дню. Изобретательность вивисекторов не знала границ. И – трупы, трупы, трупы…