Париж - всегда хорошая идея - Николя Барро

Поддернув штанину, он полюбовался на красовавшийся под ней солидный синяк.

— Я думала, американцы не боятся боли, — отшутилась Розали.

— Индейцы, индейцы не боятся, — поправил ее Роберт. — А я всего лишь жалкий, изнеженный янки.

— Тем не менее иначе тебя было не остановить. Я боялась, как бы ты с ним не подрался и вы не покалечили друг друга.

Она не задумываясь говорила ему «ты». Они перешли на «ты», еще когда убирали со стола и относили на кухню посуду. После решающего разговора в гостях у Макса и после всего, что они вместе пережили, было бы даже странно продолжать разговаривать на «вы».

Роберт широко улыбнулся:

— А твой Макс, вообще, ничего. Даже очень симпатичный человек. Хотя все-таки как-то странно повстречаться со стариком, который… ну, так сказать… был влюблен в твою мать. — Он растерянно пожал плечами.

— Тем более когда твоя мать ни разу об этом не обмолвилась, — добавила Розали. — Хотя, с другой стороны, она тогда была уже помолвлена с Полем. Может быть, ей это было неприятно. Или все показалось ей каким-то нереальным, когда она вернулась в Америку и очутилась в своем привычном окружении.

— Таким нереальным, что она потом всю жизнь рассказывала мне на ночь сказку, которую он написал?

— Ну и что? Это же так романтично! По-моему, любому бы потом захотелось вспоминать такую необычную историю. Возможно, то, что они расстались, придавало этой любви особое очарование, — предположила Розали.

— Кроме того, «Синий тигр» — очень хорошая сказка. Меня, по крайней мере, она при первом чтении очень тронула. Хотя я и не знала, какая в ней кроется тайна, — продолжала размышлять Розали. — И как ни печально было для Макса то, что случилось, после этого он начал писать. То есть писать по-настоящему. Руфь стала, так сказать, его музой. — Она мельком взглянула на Роберта. — Макс написал еще много других замечательных книг. Тебе стоило бы их почитать. В детстве я ими зачитывалась.

— Гм, — произнес Роберт.

Не то в нем говорила усталость, не то он был занят собственными мыслями. Во всяком случае, душой он был сейчас где-то далеко, и Розали решила ему не мешать.

Направляя машину в Нантерский тоннель, она почувствовала, как ее окончательно отпустила всякая напряженность.

Она радовалась, с облегчением думая о том, что непростая встреча двух мужчин прошла так гладко. Слава богу, все кончилось для них обоюдным примирением. Макс, которого очень потрясло печальное известие о том, что Руфь умерла, забыл о предшествующей вражде с Робертом и был искренне рад, что познакомился с сыном Руфи. На прощание он обнял обоих своих гостей.

Розали призналась себе, что была бы очень огорчена, если бы Макс и Роберт расстались непримиримыми недругами. Ведь они оба, как она с удивлением поняла, были дороги ее сердцу.

Она включила поворотник, вывернула на скоростную магистраль и с ужасом вспомнила, какая враждебная атмосфера установилась между ними вначале. Как они, сидя друг против друга, сверкая глазами, гневно обличали один другого, обвиняя во французской спеси и американском невежестве! В какое-то мгновение ей даже показалось, что возмущенный хозяин вышвырнет их из дома, не дожидаясь никаких объяснений. Но к концу дня у нее создалось впечатление, что между Максом и Робертом установились отношения взаимного интереса и симпатии. Иначе Роберт вряд ли предложил бы отправиться завтра вместе в Булонский лес.

Она с нетерпением ждала этой поездки по следам миссис Шерман, вернее сказать — по следам мисс Руфи Трюдо, — женщины, которая странной волею судьбы стала связующим звеном между этими двумя столь разными людьми.

Она снова оглянулась на Роберта, который все еще сидел молча. Эти ночные поездки с профессором-шекспироведом незаметно стали для нее милой привычкой, подумала Розали. Однако на этот раз их не разделяло неловкое молчание, как во время прошлого посещения Ле-Везине, в этом молчании, вызванном усталостью, напротив, было что-то сближающее.

Все недоразумения и споры, которые они пережили, все тайны и догадки в конце концов сошлись воедино и привели их на виллу старого детского писателя, и он поведал им свою историю — историю давно минувшей любви, такой светлой и бесконечно печальной!

Розали прислонилась затылком к подголовнику и повертела головой слева направо и обратно. Под равномерный шум мотора машина плавно мчалась сквозь тьму по шоссе. Под мелькание фонарей, освещавших тоннель, которые пролетали мимо через равные промежутки, на миг ослепляя глаза вспышками холодного света, Розали заново перебрала в памяти сцены, описанные в «Синем тигре», пытаясь отыскать в них новые подсказки. Она сама иллюстрировала эту книжку и знала ее теперь чуть ли не наизусть, но ни за что бы не догадалась, что на самом деле речь в этой сказке идет о двух влюбленных, которым не дано было соединиться и которым в конце концов осталась только мечта и… воспоминания.

Она выехала из туннеля и вскоре очутилась на круговом перекрестке, от которого дорога вела к Елисейским Полям. Розали встроилась в нужный ряд и увидела впереди черный обелиск площади Согласия, высившийся в конце длинной аллеи как поднятый перст.

Поиски были закончены, разгадка найдена. Но что же дальше? Да и будет ли что-нибудь дальше? Розали поймала себя на мысли, что завтрашний день и в их с Робертом истории поставит жирную точку.

Остановившись на красный свет, она покосилась на Роберта. Теперь он сидел с открытыми глазами, задумчиво глядя в окно. Она внимательно присмотрелась к его лицу. Интересно, какие мысли бродят у него в голове? Правда, которую он узнал о своей матери, должно быть, сильно его взбудоражила. Розали видела, как он хмурит лоб и как играют на щеках желваки. Ей захотелось обнять его. Сказать какие-то нужные слова. Но увы, ничего подходящего не приходило в голову.

— Удивительно, правда, чего только не бывает в жизни! — произнесла она наконец. — У тебя должно быть чудное ощущение.

Не раздумывая, она взяла его за руку и пожала ее.

— Ладно, не так все страшно, как кажется, — возразил он, удерживая ее руку в своей. Его пожатие было крепким и теплым. Как его поцелуй тогда в саду. — Да и нет ничего страшного, только… странно, — продолжал он. — Многое предстает в каком-то новом свете. — Их пальцы соединились. Казалось, их руки нашли собственный общий язык. — Теперь мне даже кажется, будто мама хотела дать мне подсказку «Синим тигром» и теми словами, которые она повторяла, говоря о Париже.

— А что твоя мама говорила о Париже?

— Что это всегда хорошая идея? — Он невольно заулыбался.

— Вопросительный знак можешь спокойно отбросить, — с улыбкой возразила Розали. — Понимаешь, это действительно так: Париж — это всегда хорошо! — Она с сожалением забрала у него свою руку и переключилась на вторую скорость, заворачивая с бульвара Сен-Жермен в боковую улочку и высматривая впереди через ветровое стекло свободное место. — Кроме тех случаев, когда тебе надо припарковаться.