Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели - Жильбер Шарль Пикар

Это вызвало недовольство низших классов Карфагена, которое привело к возвращению к власти Гамилькара Барки. Последний после заключения мира с Лутацием остался не у дел и не принимал участия в переговорах с наемниками. Гсел высказал предположение, что он был в опале. Но вполне возможно, что он ждал подходящего случая и не хотел, чтобы его имя связывали со скомпрометировавшей себя олигархической партией, назначившей Ганнона, которому благоволил Гиско, генералом. Несомненно, Гамилькар Барка надеялся подавить мятеж не только силой, но и переговорами и, вероятно, планировал с помощью войск захватить власть. Именно так он и стал действовать, когда его назначили главнокомандующим, подчинив ему Ганнона. И для того чтобы поднять боевой дух своей армии и напугать армию противника, он совершил выдающийся подвиг. Утика находилась примерно в 25 милях от Карфагена, строго по прямой. Южную часть залива, в который впадает Медьера, пересекает подводная песчаная отмель, которая даже в наши дни в некоторых местах представляет собой непроходимое препятствие для судов. Гамилькар провел своих людей через эту длинную отмель, что стало неприятным сюрпризом для Спендия, а потом разгромил его с помощью тактического приема, который позже использовал Ганнибал в битве при Каннах. Было вырезано шесть тысяч восставших, а угроза блокады с моря исчезла раз и навсегда.

Утвердившись во власти, Гамилькар начал оказывать на мятежников мощное психологическое давление. Он принял в свое войско всех пленников, которые пожелали вступить в него, а остальных отослал домой. Этим он рассчитывал подорвать власть тех лидеров в стане мятежников, которые отличались экстремистскими взглядами, ибо знал, что некоторые младшие офицеры, пережившие первую резню, начали восстанавливать свое влияние на восставших. Мафо и Спендий ответили на это террором: слабые были вырезаны, а Гиско и другие пленники жестоко замучены. Гамилькару удалось добиться успеха только среди нумидийцев, традиционные вожди которых, вероятно, не хотели, чтобы их последователей ассоциировали с революционерами. Один из этих саидов, по имени Наварас, перешел на сторону Карфагена, и Гамилькар, в качестве вознаграждения, пообещал ему руку одной из своих дочерей. Тем не менее этот скромный успех не повлиял на течение войны, поскольку Утика, Бизерта и армия в Сардинии переметнулись на сторону врага. Теперь единственной надеждой на спасение оставалась помощь Рима, и Рим отказался принять в свое подданство Сардинию, которая была предложена ему наемниками. Если бы олигархи захотели отказаться от политики Гамилькара, у них нашлась бы масса аргументов в пользу этого. Консервативный генерал Ганнон решил вернуть себе власть, которая так и не была отобрана у него легальным путем, и разделить командование с Гамилькаром. И последнему, в самый разгар войны, пришлось провести первую из политических операций, которые приведут к падению режима аристократии и сделают его хозяином Карфагена.

Как мы уже видели, до сих пор правом назначать генералов пользовались только старейшины. Аристотелев анализ конституции Карфагена показал, что народ имел право вмешиваться только в том случае, если совет и царь не могли прийти к единому мнению. Полибий сообщает нам, что именно в этот момент одна из дочерей Гамилькара вышла замуж за царя Бомилькара. По-видимому, с тех пор этот царь стал союзником Гамилькара и наложил вето на назначение Ганнона генералом, одобренное старейшинами. Возникла необходимость обратиться к народу. Впрочем, какова бы ни была причина этого обращения, мы, благодаря Полибию, знаем, что было созвано Народное собрание, которое решило, что армия должна выбрать того генерала, который ей больше нравится. Это стало поистине революционным решением, в котором были заложены семена военной монархии, аналогичной той, что правила Востоком после завоевания его Александром Македонским. Что касается вакансии второго генерала, она должна была заполняться по желанию народа, а не по выбору старейшин, как это делалось раньше. Естественно, жертвой этого странного решения стал Ганнон; его место занял Ганнибал, сын Гамилькара Паропосского, который, вероятно, приходился Баркидам родственником. Олигархи, как и следовало ожидать, отменили это решение, как совершенно незаконное, а Ганнон заявил, что был отстранен от командования силой.

К счастью, именно в это время была одержана большая победа, которая оправдала эти действия, граничившие с переворотом. Гамилькару удалось загнать армию Спендия и Автарита в ущелье Со, глубокую и узкую долину в центре Тунисского хребта. Руководители мятежа, преданные соратниками, были захвачены в плен и распяты, а солдаты – уничтожены. Мафо, оставшийся в Тунисе со своими ливийцами, восстановил баланс сил с помощью удачной атаки, в ходе которой сумел захватить в плен нового генерала Ганнибала, которого, в свою очередь, распяли. Но важнее всего оказалось то, что Рим посчитал новый порядок вещей в Карфагене враждебным для себя и полностью изменил свою политику. Комитии больше не поддерживали Фабиев; к власти вернулись Корнелии, Сципионы и Лентулы. Они рекомендовали проводить политику экспансии, причем сначала советовали захватить Корсику и Сардинию, которые члены этих семейств уже пытались завоевать в ходе 1-й Пунической войны. Таким образом, в 237 году до н. э. сенат принял «подарок», который восставшие наемники уже предлагали ему в прошлом году и от которого (от Сардинии) он тогда отказался. Это решение не привело к немедленному захвату островов, но оно продемонстрировало дурные намерения Рима.

Олигархическая партия Карфагена воспользовалась сложной ситуацией, в которой оказался Гамилькар, и аннулировала прежние конституционные решения. Государственный совет, который стал реальным правительством республики, был лишен большей части своих прерогатив. Они перешли к генералам. Этот совет стал оказывать давление на Барку, чтобы тот помирился с Ганноном и позволил ему возобновить командование войсками. Гамилькару пришлось уступить, но это, в свою очередь, сделало голосование армии против Ганнона незаконным. Оба соперника, для виду, помирились на публике, а потом завершили войну, разгромив Мафо, которого они отдали народу на растерзание. Утика и Бизерта вынуждены были сдаться победителям, а ливийский народ подвергся жестокому наказанию и снова подчинился карфагенскому игу.

В конце первой фазы кризиса дело выглядело так, будто крупные землевладельцы одержали победу над социальным возмущением, а также над народом и националистическими группами Карфагена. Олигархи были так сильно уверены в своей полной победе, что попытались избавиться от Гамилькара, вызвав его на суд совета Одной Сотни и Четырех. Аппиан сообщает нам, что его обвинили даже в том, что война наемников разразилась из-за его плохо продуманных и поспешных обещаний!

Аристократию Карфагена погубила самоуверенность – она не сомневалась в прочности своей власти. Однако за несколько предыдущих лет в Карфагене выросла народная партия.

Война с Римом погубила военно-морской флот, привела к обнищанию горожан, и многие моряки и грузчики в порту остались без работы. Мы можем получить представление о том, как усилилась конкуренция предприятий Кампаньи, изучив предметы, представленные в гробницах того периода. Среди них становилось все больше и больше итальянских товаров. Так что ремесленники и владельцы магазинов тоже нищали, а ведь они составляли большинство населения Карфагена! Сначала люди боялись наемников, но не хотели снова оказаться под гнетом крупных землевладельцев, интересы и цели которых противоречили интересам простого народа. Поэтому народные массы объединились вокруг молодого человека по имени Гасдрубал, который, несомненно, был аристократического происхождения, но нам неизвестно, кем были его предки. Гамилькар Барка, избавившись от Ганнона, несомненно, получил от него помощь. Барка скрепил союз с Гасдрубалом, отдав ему в жены одну из своих дочерей. В 238 году до н. э. Гасдрубал обратился к тестю за помощью. Он, вероятно, сумел добиться принятия закона, ограничивавшего власть Одной Сотни и Четырех, ибо с тех пор не было ни одного случая, чтобы этот ужасный трибунал осудил кого-нибудь из генералов. Люди потребовали вернуть им право самим выбирать военачальников: Ганнон был дискредитирован в ходе пропагандистской кампании и окончательно и бесповоротно отстранен от командования, а Гамилькар был официально объявлен единственным главнокомандующим в Африке. Ганнон же остался членом совета старейшин и многие годы был активным лидером непримиримой оппозиции, пока наконец не передал свой пост сыну.