Моя навсегда - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она еще до середины ночи рассказывала ему про всякие случаи из жизни, про работу свою прежнюю, про скандал — ну тут он сам спросил, про Пашку и больше всего про сына. И лишь когда они уже собрались ложиться спать, Оля вдруг спросила:
— Ром, а ты надолго?
Спросила и замерла, глядя на него со страхом и надеждой.
— Я собирался уехать в воскресенье, но теперь останусь, конечно. Раз ты не при чем, надо выяснить куда и кто уводил деньги комбината. Я не знаю, сколько на это уйдет времени, но пока не выясню все — не уеду.
— Понятно, — кивнула она, плохо пряча за грустной улыбкой настоящие чувства. Роман видел, что она расстроилась и сильно. Прямо потухла сразу вся и сникла. Наверное, решила, что он собрался уехать один, а их оставить здесь. Но прямо спросить об этом постеснялась. — Спокойной ночи, Рома…
Она хотела обойти его, но он поймал ее за руку, повернул к себе. Взял за плечи и, чуть склонившись, заглянул в лицо.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты и Ромка. Хочу забрать вас к себе. Обещаю, нам будет хорошо втроем.
В первый миг она растерялась, но затем будто вновь наполнилась внутренним светом. А потом прошептала:
— Я даже боюсь поверить, что все это на самом деле происходит. Боюсь, что завтра все окажется сном. Боюсь, что снова потеряю тебя…
— Не бойся. Теперь уж точно я от тебя никуда не денусь, — с теплом ответил он.
— Ром… — Оля замешкалась, точно хотела, но стеснялась о чем-то спросить. Затем все-таки осмелилась: — А Лиля… у вас с ней серьезно?
— Лиля? — удивился Роман так, что брови поползли наверх. — Моя помощница? Она просто работает в моем отделе. У нас с ней никак.
— Я просто… в прошлый раз подумала… извини… — запуталась в словах Ольга.
— Оль, — улыбнулся Роман. Не он один, выходит, тут ревнует. — Лиля просто попросила помыться с дороги, в «Узорах» отключили горячую воду. Но уверяю тебя, между нами ничего нет и быть не может. Да и вообще никого у меня нет.
Затем, усмехнувшись, добавил:
— Я тоже так и не смог тебя забыть…
Оля смотрела на него во все глаза так, как на него никто никогда не смотрел. Только она. С каким-то затаенным восторгом, верой и безоговорочной любовью. Как на бога. Этот ее взгляд когда-то давал ему силы и уверенность, что ради нее он все сможет, все вытерпит. А сейчас он просто почувствовал себя по-настоящему счастливым, впервые за долгое-долгое время.
Он склонился к ее лицу еще ниже и накрыл губы поцелуем, мягким, неспешным и невозможно чувственным. Правда, стоило Оле откликнуться — и жар хлынул по венам, а сердце сбилось с ритма. А на задворках сознания пронеслись обрывки мыслей: не отпущу… только моя… моя навсегда…
45
Утром дом наполнили запахи свежей выпечки. Роман, плавно пробуждаясь, открыл веки и вздрогнул в первый миг, встретившись с немигающим, очень внимательным взглядом. Рядом с диваном стоял мальчик, глядя на него во все глаза, круглые, синие, не по-детски серьезные. Это же его сын, маленький Ромка, пронзила мысль. Вот он какой…
В груди защемило от невыносимой нежности. Маленький какой…
Роман сглотнул подступивший к горлу ком и, силясь, улыбнулся.
— Привет, — подал ему руку.
Малыш переложил из правой руки в левую фигурку солдатика и молча, с самым серьезным видом, вложил в его взрослую ладонь свою крохотную ладошку.
— О, вы уже познакомились, — выглянула из-за перегородки, отделявшей кухню от комнаты, Оля. — А я завтрак приготовила.
Роман оделся, аккуратно сложил постель, потом снова обратился к малышу, который так и стоял рядом, сам как маленький солдатик на посту, молча и сосредоточенно за ним наблюдая.
— Покажешь, где тут умыться можно?
Ромка показал пальчиком, а затем и проводил его к умывальнику, висевшему у самого входа. Конструкция эта слегка удивила Романа. Над небольшой мойкой висело подобие ведра с носиком внизу. Надо было приподнимать этот носик, и тогда из дырочки струилась вода. И стекала потом через слив в раковине в обычное цинковой ведро. Такого он не встречал еще, но приноровился. Только вот зубы пришлось чистить, выдавив пасту на палец. И за всеми этими водными процедурами внимательно следил маленький Ромка. Потом так же молча повел его на кухню.
«Ничего, — подумал Роман, — разговорится еще, вот только познакомимся поближе».
Оля к тому времени накрыла стол, выставив еще пышущие жаром булочки и бутерброды с красной икрой.
— О-о-о, — протянул маленький Ромка, когда они расселись за кухонным столом. — А что, уже Новый год?
— Нет еще, но скоро настанет, — улыбнулась ему Оля. Она вся так и лучилась светом.
— А ты сказала, что это к Новому году, — он указал пальчиком на бутерброды. — Или это нельзя? Это дяде?
У Романа кусок в горле встал. И так неловко сделалось. Как же он не подумал вчера что-нибудь принести с собой. Мог бы забежать в ночной павильон, купить хоть какое-нибудь угощение.
— Ну, что ты. Можно, конечно. И не дяде, а… папе, — мягко поправила Оля, бросив взгляд на Романа: не возражает ли?
Он благодарно улыбнулся в ответ.
— Любишь икру? — спросил он, уже представляя, как скоро будет его баловать.
Маленький Ромка пожал плечами и ответил:
— Я Новый год люблю.
Больше он не разговаривал, ел сосредоточенно, положив солдатика рядом со своей тарелкой. А когда Роман его спросил, всегда ли он такой молчун, тот ответил:
— Когда я ем, я глух и нем.
— А что это у тебя за воин? — кивнул Роман на игрушку.
Малыш взглянул на него со смесью удивления и укора, мол, как это можно не знать, и строго пояснил:
— Это человек-паук. Он все может.
После завтрака Оля шепнула Роману:
— Он еще привыкнет к тебе. Он просто раньше называл Мишу папой, а Миша потом как-то в запале на него наорал, что он ему не папа и чтоб не смел так его называть. Это перед самым разводом было. Но на Ромку это сильно повлияло. Я потом рассказала ему про тебя. Ну, что ты его настоящий папа. Просто ты далеко и не можешь приехать. А утром сказала, что приехал. Он знаешь как обрадовался. Сразу побежал на тебя смотреть. Но пока он еще тебя стесняется.
— Еще бы, — усмехнулся Роман. — Я и сам его стесняюсь.
Она тихо засмеялась и, пока сын не видел, быстро поцеловала Романа в губы.
— А где