Просто скажи «спасибо» - Ксения Болотина

С каждым его словом подтверждались мои худшие опасения. И если раньше я думала, что есть хоть какой-то шанс выбраться из этой передряги, то сейчас все надежды рухнули, словно карточный домик. Не важно, отвечу я ему на его вопросы или нет, но живой он меня не отпустит. А если учитывать то, что на вопросы я ему не отвечу, даже если очень сильно захочу, участь меня ждет совсем незавидная.

Ноги дрожали и очень плохо слушались. Нервы натянулись настолько сильно, что когда под ногами почувствовался жесткий ворс ковра, я не смогла сдержать судорожный вздох чем сразу же вызвала тихий смешок.

– Браво! ― рассмеялся лающим смехом мужчина. ― От мамочки тебе досталась не только смазливая внешность, но и премерзкий характер. А я все жду диких воплей и сопротивления. Готов спорить на что угодно, и ослиная упертость себя еще проявит. Но, к сожалению, эти качества тебе сейчас не помогут, скорее, сделают только хуже.

В голосе мужчины отчетливо проскальзывали недовольные нотки. Недоволен, что со мной придется помучиться, или же я лишаю его удовольствия тем, что стараюсь, как могу, сдержать рвущуюся наружу истерику?

– Тихонов Илья Владимирович, ― прошептал мне на ухо этот псих и сразу же перехватил рукой под грудью, когда я отшатнулась в сторону. ― Мне нужно знать то, что знает о нем твоя мамочка.

– Я… ― от страха сердце билось с такой скоростью, что дышать становилось все сильнее.

– Не играй со мной девочка, ― крепко прижал меня спиной к своей груди, ― тебе совсем не понравятся мои игры.

– Я не знаю, о ком вы говорите! Даже имени этого раньше не слышала!

– И я бы даже тебе поверил, ― вторая рука неспешно и очень нежно поглаживала мою шею. ― Если бы два дня назад ты не облизывалась на вечеринке с его сыном, ― рука резко сжалась на моем горле, заставляя брыкаться в его объятиях в попытке хоть немного ослабить хватку и вдохнуть так необходимый мне воздух. Если бы я могла видеть, перед глазами бы уже плясали темные круги.

Только сделав несколько судорожных вдохов, я понемногу начала приходить в себя, лежа на кровати, придавленная тяжестью мужского тела.

– Все еще не вспомнила? ― пропел над ухом ехидный голос.

Облизывалась, на вечеринке? Но на вечеринке в клубе меня целовал только… Додумать мысль не получилось. Ужас накрыл внезапно, от осознания того что мои руки связывают, а на мне лежит в недвусмысленной позе мужчина с больным воображением.

– Наконец-то проняло? ― хрипло рассмеялся он, потираясь своими бедрами о мои. ― Удовольствие порой развязывает язык лучше чем боль, но в нашем случае эти несовместимые вещи можно легко совместить.

Мужчину не волновали мои дикие крики и слезы. А судорожно бившееся под ним тело только распаляло его страсть, о чем свидетельствовала все нарастающая эрекция, упирающаяся мне меж бедер.

Игорь

Перелезть через двухметровый забор нам с Лексом не составило труда, бывали препятствия и посерьезней. Во дворе не было не единой души. Двухэтажное строение утопало в зелени деревьев и вьюнков. Обычная, ничем не примечательная дача. Если бы не знал Лекса так хорошо, усомнился бы в его словах о том, что это именно то место, в которое Глеб предпочитает привозить своих жертв.

– Ты уверен? ― отсутствие хоть какой-то охраны настораживало.

– Судя по всему, Глеб решил играть против отца. Метит на его место, и для свержения ему нужна информация. Лишние свидетели ни к чему, да и мало кто настолько глуп, что пойдет против Тихонова.

– Глеб не дурак, чтобы без поддержки переть на Тихона.

– Поддержка у него есть, и нам она не по зубам.

– Тихон в курсе?

– Уже давно.

– Решил убрать пешку нашими руками?

– Он всегда играл по своим правилам, тебе ли не знать? Двое на первом этаже, ― отошел от окна Лекс. ― Один на кухне, второй на диване прямо под окном. Заходим с двух сторон, убираем тихо. Свята с Глебом на втором этаже, нельзя, чтобы его предупредили.

– Понял я, не надо так пристально на меня смотреть.

– Держи себя в руках, второго шанса у нее не будет. Глеб никогда не оставляет свидетелей.

Я напряженно кивнул, направляясь к двери. Дал знак Лексу, чтобы обходил дом вокруг. Мог бы вообще ничего не объяснять, друг друга мы знаем с детства, можно сказать, понимаем без слов. Слишком многое нас связывает: похожие жизни, властные безжалостные отцы, потеря матерей в раннем возрасте и возложенные на нас обязанности, навязанные, ненужные нам, но так необходимые нашим отцам. Только в одном они просчитались: отпустили нас служить, думали, хлебнем горя и быстренько вернемся под их крылышко. Просчитались. Отслужили, остались по контракту, вернулись не совсем бедными людьми, открыли свое дело. Громкие имена наших отцов были нам на руку, но и злоупотреблять этим мы не стали. Пробили дорогу в жизнь, уже не вдвоем ― целой командой, так и оставшейся сплоченной. Каждый занимался своим делом: развлечения, связи, недвижимость, охранное и детективное агентства. В этот раз наши отцы просчитались во второй раз, не взяв во внимание наших сослуживцев и их связи. Друг за друга мы стояли горой, поначалу больше они за нас. Палки нам в колеса вставляли часто и по большей части наши отцы. Было трудно, практически невыполнимо, но мы справились. Поддержка друзей, практически братьев, оказалась неоценимой. Змей, Аид и Ден обеспечивали нам защиту. Я и Лекс ― связи и финансирование.

Я действовал на автомате. Бесшумные шаги, легкий толчок. Дверь поддалась легко, но со скрипом. Смазанное движение слева, бросок, и тело оседает на пол. Рука соскальзывает с рукоятки пистолета, даже вытащить не успел. Стеклянные глаза уставились в потолок. Не испытывая ни жалости, ни угрызений совести, я вытащил нож, обтерев кровавые разводы об одежду. Мою девочку он не пожалел.

Из дверного проема показался Лекс, я даже не дернулся. Кухонный пол стопроцентно украшает точно такое же тело. Мы научились доверять друг другу, зная, кто на что способен.

Легкий кивок на ступени, ведущие на второй этаж. Двадцать две, сосчитал по привычке, важна каждая деталь, мало ли как обернется. Мы должны быть готовы ко всему.

– Сколько? ― ухмыляется Лекс, зная меня как облупленного.

– Двадцать две, ― на моем лице появляется такая же ухмылка.

– Привычка ― страшная вещь, ― отворачивается, серьезное лицо, собран как никогда.

Я даже благодарен ему за легкое подтрунивание. Лекс всегда знал, когда надо разрядить обстановку и переключить мое внимание на что-то другое. Несколько секунд, но они помогают не сойти с ума от постоянного напряжения.

Три двери. Не успеваем разделить их для осмотра. Тихие всхлипы доносятся совсем рядом, первая дверь. Напряжение достигает пика. Душераздирающий крик, переходящий в вой. Выдержка трещит по швам вместе с треском выбитой двери, так кричат только те, кто потерял надежду на спасение, громко, с отчаяньем.