Джулия - Звева Казати Модиньяни

Джулия бросилась ему на шею.

Прохожие, редкие в этот послеобеденный час на улице Санто-Спирито, с удивлением смотрели на красивую, со вкусом одетую женщину, которая, не стыдясь, как маленькая, плакала на плече интересного пожилого мужчины. Можно было подумать, что отец и дочь встретились наконец после долгой разлуки.

Сидя в такси, Джулия прикрыла усталые воспаленные глаза и подумала, как было бы хорошо, если бы от не дающих ей передышки мыслей тоже можно было избавиться так же легко, как от мелькавших за окном машины улиц Милана. Но такого щита забвения у нее не было, и мысли продолжали обжигать, вызывая невыносимую боль.

Вторую половину дня они провели вместе – она и Армандо Дзани. Да, он был ее родным отцом, но ее тянуло к нему не по зову крови – в это Джулия не верила. Скорее она относилась к нему как к другу, как к верному старшему другу, и знала, что всегда может рассчитывать на его помощь в трудную минуту и на его плечо, чтобы выплакаться.

Сегодняшняя встреча сблизила их. У Армандо Дзани словно камень с души свалился, он был счастлив, что они наконец-то поговорили по душам. Джулия немного отвлеклась от своего горя. Бывший партизан Гордон рссказал ей о встрече с Кармен, о бревенчатом доме в Апеннинских горах, о тяжелых боях в районе Монтанья Джалла. Все это было так давно, что и самому рассказчику уже казалось легендой.

Ранний зимний вечер быстро перекрасил небо в чернильный цвет, и, когда она вышла из такси на улице Тьеполо, ее дом тонул в темноте. Лишь в комнате Джорджо сквозь жалюзи пробивалась тоненькая полоска света.

Открыв дверь, Джулия окунулась в уютное тепло, но даже не заметила этого. В кухне на столе Амбра оставила ей послание, состоящее из трех пунктов:

1. Оплатить счета за электричество.

2. Налог на машину.

3. Ты должна садовнику за шесть часов работы.

Джулия наколола листок на гвоздь около буфета и прислушалась. Из комнаты Джорджо, находившейся как раз над кухней, не доносилось ни звука. «Занимается», – подумала Джулия и прошла в кабинет. На письменном столе у телефона она нашла еще одно послание, на этот раз от сына. С трудом разбирая его небрежные каракули, она медленно читала:

«Звонил Гермес».

«Опять Гермес».

«Непрестанно только Гермес».

«Гермес меня достал».

«Все время Гермес».

«В конце концов, с меня хватит!»

Джулия поднялась на второй этаж. Дверь в комнату Джорджо была приоткрыта. Оказалось, что он и не думает заниматься, а без зазрения совести играет в футбол на компьютере. Ей не нравилось, что сын часами просиживает за таким занятием, она не понимала, какое удовольствие сражаться с электронными соперниками, но сегодня она не сказала ему ни слова. Она смотрела на его сосредоточенное лицо и думала, как ей жить дальше. Будущее рисовалось ей в мрачном свете, будущее без малейшего проблеска надежды.

Джорджо привык к тому, что мать, застав его за компьютерными играми, начинала ворчать, поэтому, встретившись с ее рассеянным, ничего не выражающим взглядом, крайне удивился.

– Мам, ты чего? – спросил он, глядя на нее со страхом.

– Ничего, – бесцветным голосом ответила Джулия, направляясь в свою комнату.

– Что-то случилось? – снова спросил он, идя за ней следом.

Джулия легла на кровать. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, обессиленной, измученной.

– Ничего особенного, – ответила она.

– Ты мне не нравишься, – заметил Джорджо озабоченно, совсем как взрослый. – Тебе что, плохо?

Джулия посмотрела на сына и словно впервые увидела его: густые золотистые волосы, чистое ангельское лицо, высокий, уже ее перерос, длинные стройные ноги в джинсах – красивый мальчик, одним словом. Но сейчас молодость сына не заряжала ее энергией, она чувствовала себя старой, безнадежно старой.

– Хорошо, плохо, – с кривой улыбкой сказала она, – все это очень относительно. – Ей хотелось обо всем рассказать сыну, но она не знала, до какой степени может быть с ним откровенной. Что понимает четырнадцатилетний мальчик?

– По-моему, ты фигню какую-то порешь, – с беспокойством глядя на мать, заметил Джорджо на своем изысканном языке тинэйджера.

Джулия посмотрела на него глазами, полными слез.

– Ты что-то скрываешь!

Джорджо сел на кровать напротив матери, чтобы лучше видеть ее лицо. Джулия почувствовала угрызения совести. Мальчик о ней беспокоится, а она ведет себя как последняя эгоистка! Он чувствует себя уже взрослым мужчиной, ему хочется защитить ее, уберечь от бед, он действительно уже большой и в состоянии понять ее проблемы, так что не стоит от него таиться, лучше рассказать все, как есть.

Зазвонил телефон. Джорджо снял трубку.

– Гермес. Чем-то взволнован, – прошептал он, зажимая рукой микрофон и изображая на своем лице страдания влюбленного, как ему, видимо, казалось, очень забавно.

– Скажи, что меня нет, – затрясла головой Джулия.

– Привет, Гермес, – уверенно сказал Джорджо, не дожидаясь, пока на другом конце провода послышится голос. – Мама просила сказать тебе, что ее нет, но я даю ее тебе, разбирайтесь сами.

Положив трубку на кровать рядом с матерью, он вышел из комнаты, и Джулия, сделав глубокий вдох, поднесла трубку к уху.

– Джулия, что случилось? – и в самом деле взволнованно спросил Гермес.

– Думаю, нам не о чем больше разговаривать, – медленно, с трудом произнесла Джулия.

– Да скажи же, что произошло? – испуганно спросил Гермес. Первое, что пришло ему в голову: «Ей стало плохо».

– Ничего.

– Я тебя не понимаю.

– А мне после того, что сегодня произошло, напротив, все ясно.

Гермес решил, что она обиделась на него за несостоявшийся обед в «Тула».

– Прости, я действительно не смог, – начал он оправдываться, – неожиданно возникли проблемы с Теодолиндой, я не мог ее оставить.

Его удивило, что Джулия, всегда такая чуткая и разумная, на этот раз вела себя, как избалованная капризная любовница.

– С Теодолиндой? А я подумала, что с женой.

– При чем здесь жена?

– Блондинка, которая стояла с тобой в обнимку у постели Теодолинды, разве не твоя жена? – с наигранным удивлением спросила Джулия. – И разве это не была сцена примирения и воссоединения семьи?

– Бог мой! – Гермес лишь сейчас понял, о чем идет речь. – Откуда ты узнала?

– Я не узнала, я увидела. Приехала к тебе в больницу и удостоилась чести лицезреть объятия супругов, единодушных в своем стремлении восстановить семью.

– Ничего ты не знаешь…

– С меня и этого достаточно, поэтому закрываем страницу и корректно расходимся в разные стороны.