Последняя ночь на Извилистой реке - Джон Ирвинг

Кармеллу удивляло: почему Гамба так этого боится? Если бы у парня было больше возможностей потрахаться, когда он учился в Эксетере, он бы не связался с этой шлюхой Каллахан! А если бы он побывал в постели с девицами из кланов Калоджеро и Саэтта (не говоря уже обо всех сверстницах из ее собственного клана ди Маттиа), то уж наверняка обрюхатил бы кого-нибудь подостойнее, нежели Кэти!

Но Доминика с его подозрениями так заклинило на Элене Калоджеро и Терезе ди Маттиа, что, когда Кармелла вошла в квартиру и увидела Дэнни трахающимся на их с поваром кровати, она вначале подумала на Терезу. Значит, уложила-таки бесстыдница мальчика! Вид у Дэнни был перепуганный. Еще бы: Кармелла застала их в самый кульминационный момент.

— Ну и шлюха же ты, Тереза! — закричала Кармелла.

(В действительности она назвала племянницу итальянским словом troia, ведущим происхождение от любвеобильной Елены Троянской, но в итальянском языке оно как раз и обозначало шлюху.)

— Между прочим, я не Тереза, а Джози, — ответила дерзкая девчонка.

Она даже обиделась, что тетка ее не узнала.

— Теперь вижу, — запыхтела Кармелла. — Дэнни, а почему вы разлеглись на нашей кровати? У тебя, disgraziato[86], есть своя.

— Теть, тебе жалко? — усмехнулась Джози. — Твоя побольше, и на ней удобнее.

— Надеюсь, вы хотя бы не забыли про презерватив! — крикнула Кармелла, готовая заплакать.

Доминик пользовался презервативами, он не считал, что они портят наслаждение. Кармеллу это тоже устраивало. Наверное, мальчишка нашел отцовские презервативы. Подросткам не так-то просто купить их, и Кармелла это знала. В аптеке Бароне их не выкладывали на витрине. Если кто-то из мальчишек отваживался спросить упаковку презервативов, фармацевт своими нотациями вгонял смельчака в краску, и тот выскакивал, забыв, зачем пришел. Но ответственные родители, зная, что презервативы лучше ранней беременности, покупали их сами и снабжали своих отпрысков. И как еще подросткам добыть эти нужные штучки?

— Дэнни, ты взял презерватив у отца? — спросила Кармелла.

Дэнни спрятался под одеяло и лежал неподвижно. Зато эта девка Джози расселась голой и даже не соизволила прикрыть свои титьки. На тетку она смотрела вызывающе.

— Джози, скажи, вы пользовались презервативом? — допытывалась Кармелла. — Дэнни взял у отца? Ты подтверждаешь?

— Да успокойся ты, тетя. Я сама принесла презервативы. Тереза мне дала, — ответила Джози, отсекая продолжение ненавистного допроса.

Теперь Кармелла рассердилась по-настоящему. Что же делает эта troia Тереза, снабжая младшую сестру презервативами?

— И сколько штук она тебе дала?

Джози не торопилась с ответом. Тогда Кармелла задала Дэнни совершенно дурацкий вопрос:

— А тебе что, сегодня не нужно делать домашнее задание?

Выплеснув оба вопроса, Кармелла вдруг поняла, что поторопилась с осуждением Терезы. С одной стороны, Терезу нужно поблагодарить за предусмотрительность. Но с другой — разве не эта «предусмотрительность» позволила ее младшей сестре-соплячке соблазнить Дэнни?

— Теть, я чего, пересчитывать их должна? — нахально улыбнулась Джози.

Вид у бедняги Дэнни был такой, словно ему хотелось умереть. Кармелла навсегда запомнила его взгляд.

— Ладно, ребята, мне пора на работу, а вы будьте осторожны.

Кармелла подошла к двери и уже собиралась уйти.

— Да, Джози! Не забудь потом выстирать простыни и застелить кровать. Слышишь? Иначе все расскажу твоей матери!

Неужели они так и протрахаются весь день и вечер? А презервативов им хватит? Эти вопросы не давали покоя Кармелле. Ошеломленная увиденным, она даже забыла, ради чего возвращалась домой.

Ее дорогой Гамба желал держать сына подальше от девчонок. А как повар плакал, когда Дэнни уезжал в Эксетер! Но Кармелла так и не решилась сказать ему, что учеба в школе-интернате не избавляет мальчишек от известных отношений с противоположным полом. (Доминик здесь питал тщетные надежды.) Ее дорогой Гамба некоторые вещи понимал по-своему. Его слишком уж впечатлял перечень университетов, куда поступали выпускники Эксетера. Повар недоумевал: неужели Дэнни недостаточно успешно учился, что его не приняли ни в один из университетов «Лиги плюща»? Выбор сына — Нью-Гэмпширский университет — расстроил повара не меньше, чем отметки Дэнни в Эксетере. Однако парню из «Микки» было непросто учиться в Академии Филипса, и по части математики и естественных наук успехи сына повара были весьма посредственными.

Но основной причиной низких оценок Дэнни была не его тупость. Он почти все время писал. Мистер Лири был прав: в Эксетере не жаловали сочинительство, зато основательно учили механике процесса: составлению фраз, выбору слов, ясности изложения, стилю. Среди преподавателей английского языка нашлись те, кто заменил Дэнни мистера Лири. Они читали произведения юного Бачагалупо. (Правда, никто из них не предложил ему обзавестись литературным псевдонимом.)

В Эксетере Дэнни пристрастился еще к одному занятию, казавшемуся повару безумным, — пробежкам. Осенью он бегал по пересеченной местности, а зимой и весной — по парковым дорожкам. Он терпеть не мог обязательных спортивных занятий, но бег ему нравился. Дэнни привлекали длинные дистанции: для его телесного строения они подходили лучше всего. Соревноваться с другими его не тянуло, он любил бегать быстро, выкладываясь в полную силу, однако не стремился кого-либо обогнать и показать лучшее время. До приезда в Эксетер он вообще не бегал, а здесь этим можно было заниматься круглый год.

В Норт-Энде не больно-то побегаешь, особенно когда нравятся длинные дистанции. А в Великих северных лесах бегать было небезопасно: того и гляди за что-нибудь зацепишься, продираясь между деревьями. Бегая по лесовозным дорогам, можно было оказаться под колесами несущегося лесовоза. Водители («эти задницы за рулем», как называл их Кетчум) гоняли так, словно дороги принадлежали им, а не лесозаготовительным компаниям. (И конечно же, нужно было учитывать сезон охоты на оленей и лосей, как из огнестрельного оружия, так и из лука. Всегда найдется какой-нибудь бравый охотник, который сначала выстрелит по движущейся цели, а потом сообразит, что у бегущего две ноги, а не четыре.)

Когда Дэнни написал Кетчуму про свои пробежки в Эксетере, сплавщик ответил ему так: «Знаешь, Дэнни, это хорошо, что ты не бегал, когда жил на Извилистой. Я знаю достаточно мест в округе Коос, где бегуны вызывают подозрение. Если бежит, значит, что-то натворил и удирает. Такого лучше на всякий случай пристрелить».

Дэнни нравилось бегать и на зимнем стадионе Эксетера. Там параллельно гаревой дорожке шла деревянная, имевшая наклон. Стадион был прекрасным местом для обдумывания рассказов. Дэнни обнаружил, что на бегу ему легко думается, особенно когда он начинал уставать и сбавлял темп.

Его выпускные оценки в Эксетере были скромными: «хорошо» по английскому и истории и «удовлетворительно» по всем остальным предметам. Тогда мистер Карлайл сказал Доминику и Кармелле: возможно, мальчика ожидает «поздний расцвет». Но если оценивать его писательские успехи, Дэнни явно был «ранним цветком»: не прошло и года после окончания Писательской мастерской, как он опубликовал свой первый роман. Разумеется, мистер Карлайл говорил тогда в строго академическом ключе. А в Нью-Гэмпширском университете Дэнни стал отличником: по сравнению с Эксетером учиться там было куда легче. Тяжелой частью его жизни в Дареме была встреча с Кэти Каллахан и все остальное, что было связано с нею и там, и в Айова-Сити. Кармелла и ее дорогой Гамба, говоря об этой особе, всегда морщились, будто жевали отраву.