Злой волк - Неле Нойхаус

– Привет, avvocato, – поприветствовал его байкер, не спешиваясь. – У меня сообщение от Бернда. Он не хотел говорить по телефону.

Он узнал его в слабом свете фонаря, который находился в пятидесяти метрах от него, и ответил на приветствие кивком.

Мужчина передал ему сложенный конверт.

– Это срочно, – сказал он вполголоса и исчез в ночи.

Он смотрел ему вслед, пока шум двигателя не растворился вдали. Потом он пошел в свой вагончик и вскрыл конверт.

«Понедельник, 19.00, – было написано в записке. – Принзенграхт, 85. Деловая часть города. Амстердам».

«Наконец-то», – подумал он и глубоко вздохнул. Он ждал этого очень долго.

Раньше пятница была ее любимым днем недели. Михаэла всегда ждала второй половины дня пятницы, потому что должна была идти в конюшню на вольтижировку. Но вот уже две недели она там не была. В прошлый раз она сослалась на то, что у нее болит живот, и это не было ложью. Сегодня она сказала маме, что плохо себя чувствует, и тоже не солгала. Еще в школе ее тошнило, а во время обеда она едва проглотила кусок, как у нее поднялась рвота. Братья и сестры после обеда сразу исчезли. Сегодня начались осенние каникулы, а вместе с ними и поездка в индейский палаточный лагерь, которую она так долго ждала. На поляне в лесу они должны разбить индейские палатки, а вечерами сидеть у костра, жарить колбаски и петь песни.

Михаэла легла в постель, прикрыла дверь и прислушалась к звукам в доме.

Зазвонил телефон, она вскочила, словно от удара током, и выскочила из комнаты, но было поздно. Мама уже взяла трубку внизу.

«…лежит в постели… была рвота… Тоже не знаю, что с ней такое… да… гм… да. Спасибо, что сказали. Да, конечно. Это ерунда. Иногда у нее рождаются такие фантазии, что мы с мужем чувствуем себя беспомощными… Да. Да, спасибо. На следующей неделе она наверняка придет. Конюшня – это для нее все».

Она стояла у лестницы, ее сердце бешено колотилось, и от страха кружилась голова. Это, должно быть, звонила Габи и спрашивала о ней! Что она сказала маме? Она быстро побежала в свою комнату и натянула на голову одеяло. Ничего не происходило. Шли минуты, превращаясь в часы. За окнами смеркалось.

Сейчас другие занимаются вольтижировкой на Астериксе! Как бы ей хотелось быть сейчас там! Михаэла прижалась лицом к подушке и зарыдала. Вернулся с работы папа. Она слышала, как они разговаривали внизу. Вдруг дверь открылась. Вспыхнул свет, и с нее сорвали одеяло.

– Что за глупости ты рассказала этой Габи? – голос отца был полон гнева. У нее пересохло во рту, сердце от страха колотилось так, что она чувствовала его удары у самого горла. – Говори же! Что за лживые сказки ты опять рассказывала?

Она проглотила слюну. Почему она только не сдержала слово? Габи ее выдала. Может быть, она тоже испугалась волков?

– Пошли со мной, – сказал папа. Она знала, что произойдет дальше, потому что часто это испытывала. Тем не менее она встала и последовала за ним. Вверх по лестнице. На чердак. Он запер за собой дверь и снял со стропильной балки хлыст. Ее знобило, когда она снимала платье. Папа схватил ее за волосы, бросил на старую софу, которая стояла под скатом крыши, и начал избивать.

– Ты, лживая паскуда! – прошипел он в ярости. – Поворачивайся на спину! Я покажу тебе, как рассказывать про меня такое!

Он бил ее как безумный, хлыст свистел в воздухе и опускался между ее ногами. Слезы струились по ее лицу, но через сжатые губы просачивались только тихие жалобные стоны.

– Я изобью тебя до смерти, если ты еще раз кому-нибудь расскажешь что-то подобное! – Лицо папы искривилось от ярости.

Михаэлы, которая знала своего папу только веселым и любящим, давно не было. Уже внизу, в детской комнате, из глубин ее подсознания вернулась Сандра. Сандра приходила всегда, когда папа становился таким злым и бил ее. Сандра могла это вынести – удары, боль и ненависть. Завтра Михаэла не будет этого помнить, а будет только удивляться синякам и ссадинам. Но она никогда больше не будет никому верить. Михаэле было восемь лет.

К жутким событиям минувшего дня добавился приводящий в ужас кошмарный сон: мрачные байкеры, яростные псы, изготовившийся к стрельбе лесник, полицейские ищейки. Винценц и Ян тоже присутствовали в ее сне. Майке не могла вспомнить, от кого и почему она бежала, но в два часа ночи она проснулась, обливаясь потом и тяжело дыша, как скаковая лошадь, получившая Большой приз Баден-Бадена. Она встала под душ, потом завернулась в банное полотенце и уселась на маленьком балконе. Ночь была тропической, о сне нечего было и думать.

Со вчерашнего дня она почти беспрерывно размышляла о том, над чем ее мать могла работать и не было ли это связано с нападением на нее. Вольфганг об этом не имел ни малейшего понятия. Он был в полном шоке, когда она ему рассказала, что случилось с Ханной, а когда Майке вдобавок поведала о своей встрече с байкерами и о бойцовой собаке, он предложил ей пожить пока у него. Майке обрадовалась, но вежливо отказалась. Она была уже не в том возрасте, чтобы где-то прятаться.

Она уперлась ногами в балконное заграждение. После того как полицейские вчера ушли, она обыскала кабинет матери. Все напрасно. Ноутбук бесследно исчез, как и смартфон. Ее взгляд блуждал по фасаду противоположного дома. Большинство окон было открыто, чтобы в такую жару впустить в квартиры хоть немного ночного воздуха. Все окна были темными, за исключением одного окна на третьем этаже, за которым светился слабый голубоватый свет. Какой-то мужчина в одних трусах сидел за письменным столом за компьютером.

Конечно! Майке вскочила. Компьютер в кабинете Ханны! Почему ей раньше это не пришло в голову? Она быстро оделась, схватила свой рюкзак и связку ключей и вышла из квартиры. Ее «Мини» стоял через пару улиц, так как вечером она опять не нашла свободного места для парковки. Она решила, что будет быстрее дойти до Хеддерихштрассе пешком, чем ехать на машине, за которой еще надо идти.

Время от двух до трех было самым тихим часом за всю ночь. Лишь изредка ей попадались машины, на трамвайной остановке на углу Брюкенштрассе и Тексторштрассе стояли два бомжа, которые с воодушевлением что-то заорали ей вслед. Майке, не обращая на них внимания, быстрыми шагами пошла дальше. Город ночью всегда зловещ, даже если улицы ярко освещены, а потенциальные насильники в это время глубоко и крепко спят. Кроме того, в ее сумке через плечо лежал наготове газовый баллончик и электрошокер на 500 000 вольт, который она вчера взяла в доме в Лангенхайне и вставила туда новую батарейку. Предшественник Винценца Мариус, муж Ханны номер три, купил его тогда для Ханны, проявив типичную для него чрезмерную заботу, когда ее повсюду преследовал этот псих-поклонник, но она никогда не носила с собой этот прибор. Спас бы ее электрошокер в ту злополучную ночь от нападения, если бы она его имела при себе? Пальцы Майке плотнее сжали ручку прибора, когда она увидела мужчину, идущего ей навстречу. Она бы ни секунды не раздумывала, прежде чем воспользоваться им.