Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев

Бросается в глаза изобилие учебных пособий. Преподавание вдумчивое. Вот урок географии.

Учитель, почтенный японец в сюртуке и очках, объяснял кадетам горные массивы Азии. На классной доске висела очень рельефная карта берлинского издания Клиперта. Перед каждым кадетом на его парте (парта на одного) лежал атлас с точной копией той же карты меньшего масштаба, рядом учебник географии на японском языке. И то и другое как будто сейчас принесено из магазина.

Можно подумать, что эти чистенькие учебники специально выданы перед посещением иностранца, или японские дети так хорошо берегут казенные вещи!

На каждой парте кожаный чехол и дощечка с фамилией кадета. Объясняя по карте строение поверхности Азии, учитель на рядом стоящей доске широким мелом схематически изображал горные узлы и направление хребтов, причем все время короткими вопросами привлекал внимание учащихся, напряженно следивших по своей карте и схеме учителя за ходом урока. Ни о рассеянности, ни о сне не могло быть и речи.

Учитель ежеминутно вызывает кого-нибудь, и каждый должен быть готов к ответу. Спрошенный мгновенно вскакивал, произносил громкое «ха» и отвечал.

В методе преподавания чувствовалась строгая система, логическое развитие мысли и наглядная зависимость явлений природы одно от другого, например, климата от строения земной поверхности, комбинаций суши, воды и т. д.

Большое значение в корпусе придают изучению иностранных языков. Между прочим, кадеты весьма бойко читали и переводили с русского языка на японский по хрестоматии Покровского. Однако этот кажущийся успех был значительно ослаблен при моих попытках заговорить с кадетами во время перерыва уроков. Простые вопросы: «Сколько вам лет?», «Кто ваш отец?» – оставались без ответа. Окружившие меня мальчуганы только улыбались. Живой язык чужеземца оказался менее понятен, нежели книга.

Много уделяется в корпусе внимания и времени гимнастике, бегу и фехтованию на ружьях (старшие классы) и на мечах.

Удивительный бег у японцев. Они как будто бы не касаются земли и имеют вместо ног эластичные пружины.

По окончании корпуса кадеты на шесть месяцев поступают в войсковые части и оттуда уже в военное училище. Мера недурная, шестимесячное испытание в суровой казарменной обстановке – хороший фильтр для непригодных к военному делу.

Возвращаюсь к военному училищу.

В военное училище принимаются кадеты, предварительно отбывшие шестимесячное прикомандирование к войскам, причем в училище сосредотачиваются представители всех родов войск, то есть пехоты, конницы, артиллерии.

Проведение принципа единой военной школы имеет много положительных сторон: экономия, а главное – отсутствие розни между пехотой, артиллерией и другими родами войск, что постоянно чувствовалось в старой русской армии. Тогда особый «ученый» кантик мундира юнкера-артиллериста уже давал ему некоторое основание относиться свысока к «серости» своего товарища-пехотинца.

У японцев совершенствование специальности происходит потом, путем прохождения особых школ.

Условия жизни юнкеров те же, что и у кадет. Та же простота и скромность, начиная со стола, помещения и пр.

В училище уже серьезная военная подготовка, теория и практика военного дела и военной техники, иностранные языки, гимнастика и столь популярное в Японии фехтование на ружьях и мечах.

Сейчас прочно утвердилось в японских военных школах преподавание наряду с немецким и французским языками и русского языка. В пропорции 6:2:1, единица – число обучающихся русскому языку, на него приходится до 50 юнкеров из общего числа обучающихся в 800–1000 человек.

Фехтовальный зал, куда пригласил меня помощник начальника училища, – обширное деревянное здание. Юнкера в белых блузах и штанах и в белых легких головных уборах стояли отдельными группами, возглавляемыми инструкторами. Перед боем сверх указанной легкой одежды надеваются бамбуковые латы с набедренниками и хорошо пригнанные шлемы с наплечниками и рукавицы.

Вместо ружей употребляются особые бамбуковые палки с кожаным шарообразным утолщением на конце.

Все эти предосторожности весьма кстати при той ярости, с которой дерутся японские юнкера. Уже самая команда инструктора к изготовке, произносимая неистовым голосом, возбуждает сражающихся. Самый бой сопровождается такими яростными звуками «ха», «ха»… что, кажется, будто дерутся два смертельных врага.

Бой лишен красоты. Удары сыпятся довольно беспорядочно и сопровождаются стремительной беготней и яростными наскоками друг на друга. Бойцы, видимо, быстро утомляются, после двух-трех схваток тяжело дышат, но они учатся наступать.

Перед возвращением на свои места враги, стоя друг перед другом, вежливо кланяются.

То же увлечение и горячность и в национальном бою на мечах (несколько коротких бамбуковых палочек равной длины, схваченных обручами, чтобы не было очень сильных ударов сплошной массой дерева), на концах мечей то же круглое утолщение. Та же ярость, те же крики во время боя. Юнкер, у которого случайно выбивается оружие, бросается, нисколько не смущаясь, с голыми руками на врага. И правильно – или сближение грудь с грудью – зубы, кулаки, или все равно смерть от меча противника.

Мечом допускаются удары по голове, шее, в живот и по рукам выше кисти.

И у юнкеров, и у кадет в большом ходу игры: теннис, футбол и простое перебрасывание мяча.

В гимнастике много добросовестного желания изучить то, что показывается, но нет лихости и щегольства нашей молодежи. Прохождение по узкому деревянному рельсу никому из пытавшихся не удалось. Кадеты показывали очень трудное упражнение на железном брусе – подтягиваются на левой руке и правом локте, затем раскачиваются и выкидываются вперед.

И у кадет, и у юнкеров любезно снабдили учебными программами. У кадет, кроме того, пришлось и позавтракать.

Успели еще заехать в инженерно-артиллерийскую школу. Это одна из существующих в Японии школ, предназначенных для специализации в службе того или иного рода войск (пехоте, артиллерии, инженерных войск и т. д.).

В школе 2 отделения: артиллерийское и инженерное. Слушателей 300 человек от всех родов войск. Прослушавшие один курс возвращаются в войска как инструктора необходимых сведений по артиллерии и инженерному искусству.

Из этих 300 человек на второй курс попадают не более 100, из которых уже вырабатываются специалисты по артиллерии и по инженерному искусству для службы в арсеналах, заводах, крепостях и пр. И, наконец, из этих 100 человек 6–7 командируются вольнослушателями в университет для окончательного усовершенствования в артиллерийской и инженерной технике (конструирование, материальная часть) и для занятия высших руководящих должностей по этим специальностям.

Система преподавания в школе лекционная – три лекции в день по 11/2 часа – и практические занятия. Курс в общем более теоретический. Преподаются иностранные языки и верховая езда. Лаборатории школы бедны. Кроме приборов – модели орудий, мостовых укреплений, рельефный план Порт-Артура. В подвальном этаже – стрельбище в блиндированном коридоре.