Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов

Ельцин остановился на Черномырдине. Почему? Разные ходили слухи, в том числе якобы и потому, что за Черномырдиным тащился некий «хвост», который президент может в любое время прищемить, если председатель правительства захочет быть слишком самостоятельным, а тем более, станет сотрудничать с парламентом. Правда же, видимо, заключается в том, что Скоков оказался слишком умен для президента и слишком независим. Скорее всего, именно это насторожило Бориса Ельцина.

14 декабря Съезд утвердил председателем Совета министров Черномырдина Виктора Степановича, а 25 декабря «Российская газета» опубликовала состав правительства. Удивление вызвало, пожалуй, одно обстоятельство: в новом составе оказались все, или почти все, министры из правительства Гайдара, а иные получили повышение. Заместителями председателя правительства стали Борис Федоров, Анатолий Чубайс, Сергей Шахрай, Александр Шохин, министром иностранных дел – Андрей Козырев, министром экономики – Андрей Нечаев. Удивление вызвано и тем, что только вчера они скопом собирались уйти в отставку, а тут, потеряв своего вождя Егора Тимуровича Гайдара, с готовностью остались в правительстве. Видно, нелегко расставаться с министерскими креслами.

Михаил Полторанин – фигура, безусловно, парадоксальная. Как и время, когда он, думаю, неожиданно и для самого себя, вдруг взлетел на вершину власти, но так и не сумел найти в ней свое место.

У него было голодное детство; как-то он рассказал мне о том, как с другими детьми ловили пескарей и тут же их заглатывали – сырыми и живыми. Я спросил, а почему бы их не пожарить на сковородке? Ответил: «Жрать хотелось». Мы с ним почти одногодки, и я тоже помню свое голодное детство. С отцом ловили в пруду вершой гольянов, приносили домой, и мать поджаривала их с куриными яйцами. «Жрать» тоже хотелось, но хватало терпения. Я вспомнил этот эпизод потому, что как мне кажется, ему никогда не хватало терпения и необходимой для каждого человека раздумчивости. Конечно, это его качество – следствие характера, а характер – дело не наживное, он во многом задан от рождения.

С другой стороны, он делал свою жизнь по обдуманному им проекту. Когда России представилась наконец возможность иметь свой голос – собственные газеты, радио, телевидение, – я заметил: «Вот теперь создадим свои издания». Он усмехнулся: «Я думаю о большем». И это вскоре подтвердилось: Полторанин стал министром информации и заодно вице-премьером. Как-то мимоходом обронил: «Передали мне слова Силаева (первый ельцинский председатель российского правительства. – Авт.): «Полторанин – страшный человек»». И сказал это чуть ли не с восторгом: вот, мол, я какой! И в другой раз похвалился: «Предлагают стать премьером». Откровенно говоря, я удивился; считал, что премьером должен быть опытный хозяйственник, знающий страну, производство и экономику. Полторанин – хороший журналист, успел влезть в политику, но у премьера просто другая работа. «И что»? – спросил. Он махнул рукой. И непонятно было, то ли передумал Ельцин, то ли были против другие, то ли сам отказался. Но видно же было: щекочут разговоры о премьерстве, щекочут.

Парадоксальное время (конец 80-х и 90-е годы) в изобилии порождало парадоксальных личностей. Например, мало кто сегодня помнит симпатичного добродушного парня – Аркадия Мурашова, а он ведь тогда около года возглавлял московскую милицию. Союзный депутат, младший научный сотрудник какого-то научно-исследовательского института, он был назначен на эту должность председателем Моссовета Гавриилом Поповым. Я услышал эту новость в здании Верховного совета СССР на Арбате из коридорного радио, и так получилось, что тут же встретил Аркадия в этом коридоре. «Аркаша, – спросил его, – это правда?» Он подтвердил. «Но как же ты согласился? Они же сожрут тебя на другой день». – «Ну, тебя же, главного редактора «Российской газеты», не сожрали». – «Послушай, – возразил. – Я почти тридцать лет в журналистике, прошел две многотиражки, областную газету, "Гудок", "Московскую правду". И все знаю в моей отрасли – от шпоны (пробельный материал при верстке. – Авт.) до линотипа (наборный аппарат. – Авт.), от информации до памфлета. А ты хотя бы раз, пусть даже в качестве нечаянно задержанного, побывал в отделении милиции?».

Стараюсь понять подобных людей, оценить меру их готовности возглавить все, что подвернулось под руку, и ничего, кроме отсутствия ответственности за дело, в их решениях не нахожу. Тот же Михаил Никифорович… Он много напридумал проектов, во многих участвовал на паритетных началах, и лишь один удался: разгон Съезда и расстрел парламента.

Вот некоторые из его проектов… Попросил Ельцина передать в распоряжение министерства информации здание бывшего Госстроя СССР (сегодня его занимает Совет Федерации. – Авт.). Мысль эта, говорил мне, пришла к нему утром, под душем. Ельцин распорядился, здание передали, а через полгода оно превратилось в гадюшник. Толпами к нему шли самые разные люди, в основном не имевшие никакого касательства к прессе, платили какие-то деньги за аренду, но, естественно, не следили за содержанием помещений, туалетами. После выборов Федерального собрания, заменившего Съезд и Верховный совет, здание передали верхней палате – Совету Федерации.

Подобную же участь постигла здание в 17 этажей на Волгоградском проспекте, переданное в 1991 году «Российской газете» и «Российским вестям». После переезда редакций газет на улицу «Правды» это здание было заселено фирмами, неизвестно чем занимающимися. К зданию примыкал клуб, на базе которого мы с актером Роландом Быковым собирались создать для ребятишек округи детский кинотеатр. Не успели. Вскоре вокруг здания построили высокий забор, а его фасад покрылся десятком вывесок с названиями, в основном на английском языке.

Еще один проект из этого же ряда: Дом советской культуры и техники в Берлине, который он своим распоряжением передал срочно созданному российско-германскому совместному предприятию. Я был в этом Доме в качестве наблюдателя от Верховного совета СССР за выборами германского парламента, после чего ФРГ и Восточная Германия объединились. Комплекс поразил своими размерами и многофункциональностью; в нем легко можно было заблудиться. И вот этот комплекс, перешедший в собственность России, министр информации отписывает частным людям. В одном из интервью сам признает, что его «подставили»: якобы к нему пришел бывший собкор «Правды» в Германии (зять председателя ВЦСПС – главы советских профсоюзов. – Авт.) и предложил на базе Дома советской культуры и техники создать Дом русской прессы. Издавать газету на русском языке для русскоязычного населения, а можно еще и на немецком языке.

Но там можно было издавать сотню газет, а вдобавок к этому разместить десятки, если не сотню арендаторов. Полторанин в интервью подчеркивает, что учредителем совместного предприятия является не сам он лично, а министерство, что же касается немецкой стороны, то ее представляла «какая-то структура». Это дело попало в один из легендарных чемоданов Руцкого, заполненных документами о коррупции, запахло криминалом, Полторанин вынужден был отозвать свою подпись. Я могу допустить, что в деле не было личной корысти, но оно показывает уровень премьера-министра, который подумывал и о кресле премьера. Легко представить себе, что бы Михаил Никифорович нагородил, оказавшись на таком высоком посту.