Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь - Диана Чемберлен

* * *

Счастливый, но обессиленный папа вернулся вместе с нами в номер отеля. Пока Расселл укладывал его в кровать, я приняла душ, а потом сидела и смотрела на телефон, сгорая от желания позвонить Крису. Мне вдруг вспомнилось, как Расселл говорил днем, что хочет позвонить из вестибюля. Должно быть, там есть платный автомат.

Достав из рюкзака свой кошелек, я пересчитала мелочь: доллар и пятьдесят пять центов четвертаками, даймами десять и никелями пять. Достаточно ли для звонка?

Переодевшись в шорты, я сунула в карман мелочь, записку с номером Криса и ключ от комнаты. Выйдя в коридор, я как можно тише закрыла дверь, стараясь, чтобы меня не услышали ни папа, ни Расселл. Я спустилась на лифте в вестибюль, все больше волнуясь от мысли, что скоро услышу голос Криса. Я могу рассказать ему о моих новых мартинсах и о том, как здорово прошла сегодня вечерняя презентация в книжном магазине. Обходя вестибюль в поисках телефонной будки, я пыталась придумать, какие вопросы лучше задать.

Мои поиски не увенчались успехом, и пришлось обратиться за помощью к портье. В итоге я нашла три телефонные будки, теснившиеся в нише рядом с лифтом, хотя свободной оказалась только одна. Я попыталась заказать звонок, но оператор запросил больше денег, чем у меня было. Придется завтра разменять побольше мелочи. Я с сожалением взирала на таксофон, и именно тогда вдруг услышала из соседней будки знакомый голос. Я плохо различала приглушенные слова, но точно узнала голос Расселла и с облегчением вздохнула, осознав, как удачно, что мне не удалось дозвониться Крису. Ведь если я узнала голос Расселла, то и он тоже мог узнать мой. Если я сейчас выйду из будки, то мне придется пройти мимо него, поэтому я предпочла дождаться его ухода, спрятавшись в своей будке. Я с любопытством прислушивалась к его разговору, раздумывая, кому же он мог звонить. До меня донесся его смех. Может, он говорил с кем-то из родственников, чтобы предупредить о нашем приезде на пикник? Вполне вероятно. Мне удалось разобрать только несколько обрывочных слов, но я ничуть не расстроилась. Мне хотелось лишь, чтобы он скорее закончил разговор и ушел, тогда я тоже смогу выйти и вернуться в номер.

– Я тоже тебя люблю, – наконец совершенно отчетливо произнес он.

Я услышала, как открылась дверь его будки, и уткнулась носом в промежуток между телефоном и стенкой, надеясь, что он не увидит меня, проходя мимо ряда телефонов. Звуки его шагов затихли, он явно удалился к лифту, и я вздохнула с облегчением, но тут же вновь разволновалась, вспомнив его слова: «Я тоже тебя люблю». На сердце у меня похолодело. Говорил ли он их кому-то из родных? Или у него есть неизвестная нам подруга? А если у него есть подруга, то однажды он уйдет от нас, чтобы жить с ней? Эта мысль казалась невыносимой – без него мы просто погибнем, – и я вдруг осознала бремя необходимости поддерживать душевное счастье не только отца, но и Расселла.

Когда через три дня мы загрузились в наш минивэн, чтобы ехать домой, я и Расселл чувствовали себя изрядно уставшими, а папа выглядел почти бодрым и веселым. Сегодня утром его рекламный агент заезжала к нам в отель, чтобы сказать, как глубоко потрясен – именно «потрясен», подчеркнула она – издатель многочисленными откликами на этот тур. Она пообщалась с директорами шести книжных магазинов, которые мы посетили, и все они очень довольны результатами продаж, несмотря на то что в двух магазинах на встречу приходило лишь несколько человек. В тех магазинах я сделала все возможное, чтобы ряды стульев не пустовали, бродя по проходам в своих шикарных башмаках и уговаривая людей послушать, как мой папа будет говорить о «важности ролевых игр». Мне казалось, что это звучит заманчивее, чем «ролевая терапия». Однако, хотя мне и удалось добавить папе несколько слушателей, я вдруг поняла, что не могу заставить людей делать то, что им не хочется. Мне не удавалось заставить их купить его книгу. Но издатель был счастлив, и папа был счастлив. И только это сейчас имело значение.

Шарлотт и Роли – два города, где он давал интервью по радио, – явно лидировали по количеству публики на презентациях.

– В общем, нам надо запомнить это для следующего тура, – заявила я вчера вечером, когда мы возвращались в отель после рекламной книжной акции в Роли, где папа усердно подписывал свои книги. – Главное – организовать побольше интервью!

Мои спутники промолчали, и я подумала, что они так устали, что способны лишь забыться мертвым сном в последнем из череды наших отелей.

Но, вообще говоря, наше четырехдневное путешествие, казалось, скорее не утомляло отца, а придавало ему новые силы. Разговаривая по телефону с мамой, я всякий раз старалась успокоить ее тревоги, уверяя, что папа прекрасно себя чувствует. А в нашем сегодняшнем утреннем разговоре сообщила ей, что он явно бодрее меня. Конечно, я не сказала всей правды, поскольку с моим отцом определенно что-то происходило. Он вел себя как-то по-новому, легкомысленно. Вдобавок он с удовольствием согласился заехать на пикник к родственникам Расселла.

– Нам все равно нужно будет где-нибудь поесть, – сказал он вчера вечером, когда мы обсуждали наш маршрут, – и я предпочел бы, разумеется, скорее побывать на твоем семейном пикнике, чем в очередном «Макдоналдсе».

Мне, естественно, не терпелось добраться до дома, чтобы поболтать с Крисом и Стейси, но раз этот пикник порадует папу и Расселла, я всячески поддержу их.

– Как насчет музыки? – спросил меня папа, когда мы выехали с парковки отеля в Роли.

Я издала тихий стон. Мне уже надоела его музыкальная коллекция, и даже думать не хотелось о том, чтобы слушать ее очередные четыре часа.

– Может, мы пока просто послушаем радио? – предложила я.

– О нет, – возразил Расселл. – Лично я еще не наслушался Вилли Нельсона [29].

Я рассмеялась. На самом деле некоторые музыкальные пристрастия папы Расселл считал спорными, и ему уже давно осточертела одна из популярных песен Нельсона «Снова в дороге».

– Да ладно, – бросил папа, сидя за креслом Расселла. – Пусть девочка пеняет на себя, раз не хочет слушать те новые записи, что мы купили для нее.

– Когда это у вас была возможность купить новые записи? – оглянувшись на него, спросила я, уже заинтригованно положив себе на колени футляр с кассетами.

Может, я случайно выразила недовольство тем, что у него нет никаких записей «Нью Кидс», и, наверное, подумав о долгой дороге домой, он послал Расселла прикупить их для меня.

Расстегнув молнию и откинув крышку, я увидела, что на кассетах лежат два билета на один из концертов Волшебного Летнего турне группы «Нью Кидс он зе Блок», который будет восьмого августа в Атланте. Схватив эти билеты, я поднесла их поближе к глазам, словно не могла поверить в реальность.

– О боже, о боже, о боже! – восторженно закричала я. – Неужели они настоящие?