Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь - Диана Чемберлен

– Более чем настоящие, судя по цене, – рассмеявшись, ответил папа. – Я давно прикупил их, но сомневался, сможем ли мы добраться туда. А теперь, осознав, как мы справились с этой поездкой, подумал, что мы с Расселлом без проблем довезем тебя до Атланты и проведем там пару дней.

– О господи, мне до сих пор не верится! – Я все еще разглядывала билеты, вчитываясь в каждое слово. – Но здесь же только два билета…

– Нет уж, спасибо, мы с Расселлом предпочтем пропустить это событие.

– Хвала Иисусу, – добавил Расселл, и я обиженно стукнула его по плечу. Я знала, что он считал «Нью Кидс» весьма фальшивыми и посредственными исполнителями.

Отстегнув ремень безопасности, я проскочила между креслами и обняла отца.

– Возвращайся на место, – рассмеявшись, попросил он. – Ты пугаешь меня.

– То есть я могу пригласить с собой кого-то из друзей? – спросила я его, вновь застегивая ремень.

– Кого захочешь.

В первый момент я сразу подумала о Крисе, но быстро поняла, что это невозможно по множеству причин. Кроме того, мнение Криса о «Нью Кидс» лишь слегка лучше, чем мнение Расселла.

– Могу я пригласить Стейси? – Я мельком глянула на Расселла, зная, как он оценил ее. Его лицо осталось невозмутимым. Если он по-прежнему и думал, что Стейси «нарывается на неприятности», то не сказал ни слова.

– Конечно, – ответил папа.

Я не могла дождаться, когда попаду домой, чтобы позвонить ей.

* * *

Мы уже подъезжали к повороту на Хендерсонвилль, и меня вдруг ужаснула одна мысль. Что, если та любимая женщина, с которой Расселл болтал по телефону, тоже будет на их семейной встрече? Я тут же представила себе коварную соблазнительницу, которая уводит его от нас, и заранее невзлюбила ее.

Когда мы заехали на заправку и Расселл вышел из машины, я повернулась к отцу.

– По-моему, нам надо познакомить Расселла с Дженет, – заявила я.

Папа удивленно посмотрел на меня и, видимо, угадав ход моих мыслей, рассмеялся.

– Это единственные известные тебе взрослые люди среди чернокожего населения, и поэтому ты думаешь, что они составят подходящую пару? – спросил он.

– Неужели ты думаешь, что они не понравятся друг другу? – спросила я.

– Я думаю, что Расселл вполне способен сам распоряжаться своей личной жизнью, – ответил папа.

Мне хотелось рассказать ему о подслушанном телефонном разговоре, но тогда он узнает, что я сама зачем-то торчала в телефонной будке.

– Я просто беспокоюсь, что он найдет подругу, живущую далеко от нашего дома, и тогда покинет нас, – призналась я.

– С каких это пор ты стала такой беспокойной? – спросил папа. – Поверь мне, солнышко, тебе не стоит беспокоиться из-за Расселла.

* * *

Чуть позже Расселл выключил запись «Битлов», которую мы слушали последние полчаса. Вскоре он свернул на сельскую дорогу, и мы петляли по ней несколько миль, выехав в результате на холмистую гравийную дорожку, слегка напомнившую мне Моррисон-ридж, поскольку с двух сторон ее обрамляли тенистые лесные массивы. После долгих часов музыки тишина в машине казалась благословенной, да и сама эта дорога воспринималась с каким-то почти священным трепетом. Мне вспомнилось, как Расселл рассказывал мне, что его прапрапрадедушка получил эти земли от своего хозяина. Взглянув на Расселла, я подумала, что никогда еще не видела на его лице такого умиротворенного выражения. Здесь его родовое гнездо. Его Моррисон-ридж.

– Вон в том старом доме слева живет твоя сестра, верно? – спросил папа Расселла.

– Точно, – откликнулся Расселл, – это дом Ванды.

Я пригляделась к растущим слева деревьям и увидела за ними угол какого-то дома.

– Пап, а ты что, бывал здесь раньше? – удивленно спросила я, слушая, как хрустит гравий под шинами нашего минивэна, продиравшегося через хитросплетения лесной дорожки.

– Пару раз, правда, Расселл? – спросил папа. – В прошлом году на крещении твоей племянницы и…

– И два года назад на мой день рождения, – закончил Расселл.

Дорога резко выехала из лесной тени, и мне показалось, что даже через закрытые окна машины я уже слышу запах барбекю.

– Грэхем, сегодня всего семьдесят пять градусов [30], – сообщил Расселл, глянув в зеркало заднего вида, – но если вам станет слишком жарко, то в маминой спальне есть кондиционер, и я уверен, что она позволит вам отдохнуть там.

– Со мной, несомненно, все будет в порядке, – бодро произнес папа.

Деревья расступились, и Расселл выехал на огромную поляну, с которой открывался совершенно новый вид. Посередине возвышался большой бревенчатый дом. Коричневые бревна, скрепленные белым известковым раствором, образовывали странный, беспорядочно полосатый фасад, и сам дом выглядел старым, но крепким. Около боковой стены на лужайке стояло полдюжины столиков для пикника, покрытых белыми бумажными скатертями. Газон пестрел машинами и грузовиками, и я заметила в задней части кузова одного грузовика большую жаровню со свиной тушей, над которой поднималось дымное и мерцающее легкими искрами марево жара.

– Этот дом достраивался и надстраивался около полудюжины раз, – пояснил мне Расселл, припарковав наш минивэн рядом с красной машинкой, и, нажав на кнопку, опустил пандус. – Вон там, – он показал рукой на одно из верхних окон, – была моя комната, в том верхнем углу, – с ностальгической тоской произнес он.

К нежности в его голосе примешивались горделивые нотки, такого же рода гордость я слышала в голосе бабули, когда она говорила о Моррисон-ридже.

– Та часть дома самая старая, – добавил он.

Вокруг жаровни собралась небольшая компания мужчин с бутылками пива в руках, и один из них приветственно поднял в нашем направлении руку с бутылкой, когда мы с Расселлом вылезли из машины. Вокруг, точно пчелиный рой, носилось множество ребятишек, а из большого переносного магнитофона, установленного на крыше одной из машин, изливалась песня Марвина Гэя «Исцеление сексом» [31]. Расселл забрался по пандусу в салон машины, снял кресло папы с тормоза и выкатил его на землю.

– А вон и моя любимая сестра, Ванда. – Расселл показал в сторону женщины, которая, поставив на один из столов большую синюю чашу, уже направилась к нам.