Обреченность - Сергей Герман

Через час на мельнице собралось около десяти конных казаков. Вздыхали тяжело. Одинокие… Чужие… На своей родной казачьей земле. Тяжелые, страшные вставали перед ними вопросы. Куда идти? Где зимовать? Где взять оружие? Страшились непонятного, чужого слова – оккупация.

Сазонов достал из кармана кисет с табаком.

– Покурим хлопцы перед дорожкой. Командование отряда я принимаю на себя. Мы уходим в плавни. Когда отряд организуется полностью, вы сами выберете себе командира. А теперь говорите – согласны или нет?

– Согласны! Командуй, командир!

– По ко-о-оням!

Партизанам на Дону было не выжить. Кругом степь. Редкие кустарниковые заросли и лесные полосы не могли укрыть ни пеших, ни конных. Укрытием могли стать только приазовские плавни. Плавни – извечное прибежище непокорных. Здесь партизаны чувствовали себя как дома. За несколько дней они оборудовали базу, устроили землянку для жилья, баню и кухню. Выкопали колодец и замаскировали базу от авиации. Со временем там вырос целый поселок, выстроенный из камыша, с жилищами партизан и огневыми точками.

* * *

После ухода Сазонова старики нерешительно топтались на месте, не зная, что предпринять.

Павлов снова взял слово.

– Господа станичники! В правлении у нас имеется пятьдесят винтовок и десять цинков с патронами.

Казаки молчали. Павлов обвел взглядом заметно редеющую толпу:

– Кто хочет записаться в отряд и получить оружие, прошу вперед.

Писарь развернул толстую тетрадь, приготовясь записывать фамилии. Расталкивая казаков, к нему подошли Семен Лукин, Степан Сушенко с сыном и еще пять-шесть пожилых казаков. Остальные стали расходиться. Когда писарь, записав подошедших добровольцев, поднял голову, то около крыльца оставалось уже не больше двух десятков казаков. Павлов, все время презрительно смотревший на уходящих, крикнул:

– Ну, кто следующий? Подходи!

Желающих больше не нашлось. Павлов круто повернулся и, не прощаясь, пошел в станичное правление; за ним молча поплелись помощник, писарь и немногие добровольцы.

Павлов вызвал к себе станичного атамана.

– Ты вот что. Срочно проведи реквизицию лошадей по станицам и хуторам. Наверняка колхозных лошадей растащили по дворам. Сроку даю два дня. Портные в станице остались? Машинки швейные есть?

– Да, с пяток точно. Может быть, семь.

– Срочно собери всех, освободи им помещение, положи паек и пущай обшивают казаков. Папахи, кубанки, черкески, чекмени. Чтобы в сотне все были одеты и обуты. Сколько у тебя сабель? Сорок семь? А что же так не густо? Что?.. Казаки воевать не хотят?

– Да как вам сказать, господин полковник. Осторожничают.

– На то они и казаки, чтобы сначала прикинуть что к чему.

– Это верно, – согласился атаман. – Выжидают!

– Как с оружием?

– Трохи имеется, но в основном херня – берданы, обрезы. В общем, сплошной раритет. Нам бы шашки, тогда бы всех порубалы!

– Шашки это вчерашний день. Завтра проедься по станицам. Поговори со стариками. Организуй сбор оружия у населения. А я побеседую с немцами, автоматов не обещаю, а вот с карабинами постараюсь пособить.

Павлов помолчал, посмотрел на атамана.

– Значит так, через неделю конную сотню должен довести до полутораста сабель!

– Слушаюсь.

– Исполняй!

В этот же день Павлов издал приказ, что все казаки, способные носить оружие, должны явиться на местные пункты сбора и зарегистрироваться. Атаманы станиц были обязаны в три дня произвести регистрацию личного состава. Каждый доброволец имел право заявить свой последний чин в Российской Императорской или в Белой армии.

Станичные атаманы, как и в старину, должны были обеспечить казаков строевыми лошадями, седлами, шашками и формой. Откуда-то появились винтовки, заржавленные шашки.

Задымились кузни. Целыми днями в них звенели молотки, хрипло дышали мехи. В станках зло ржали кони.

Настроение станичников улучшилось. Будто вернулось старое время. Казаки готовились на службу. Ковали лошадей, чинили сбрую, чистили и смазывали винтовки.

День и ночь безостановочно как пулеметы трещали швейные машинки. Появились погоны, фуражки, лампасы и даже папахи.

* * *

Из-за линии горизонта выкатывалось медленное солнце. За плавнями начинала брезжить заря. Начинали галдеть и кружить птицы. Над Доном стремительно промчалась пара чирков. Сверкнул чешуей золотистый сазан и играясь ушел на илистое дно. Что-то настороженно крикнула в камышах болотная птица.

По пыльной дороге, тянущейся вдоль Дона, рыжие, белолобые быки тянули подводу. Подложив под чубатую голову объемный чувал, дремал на подводе молодой казак. Дорога свернула в сторону и пошла через поросшую терном балку.

Поеживаясь от утреннего холода, с земли быстро поднялись двое мужчин в телогрейках, с винтовками в руках. Прячась между деревьями, залегли на обочине.

Один из них остановил быков, сказал вознице:

– Здравствуй, Петро.

Казачок встрепенулся, соскочил с телеги.

– Доброго здоровья, хлопцы.

Подошел второй казак.

– Что нового на хуторе, Петро? Немцы не забижают?

– Да не, немцы не забижают. У нас атаман главный, немцы и не появляются. Казаки, кто с фронта прибег, опять служить пошли, только теперь у немцев. Справу им немцы выдали, оружие. Говорят, что скоро на фронт отправят. Краснюков бить.

Первый казак замахнулся на него.

– Ты говори да не заговаривайся, кулацкое отродье.

Петро замолчал насупясь, потом порылся в сене, вытащил чувал и подал казаку:

– Вот возьми, Наталка сеструха передала. Сказала, чтобы я в дупле вяза оставил. А ты тут как тут. Там чистые простыни для перевязок, харчи.

– Ну, паняй, Петро! Зайди к моей, скажи матери, чтобы белье передала, а то овшивели мы тут. Наши хлопцы на этом месте каждую ночь будут дежурить.

В ноябре 1942 года было получено официальное разрешение немецких военных властей на формирование казачьих полков. В Новочеркасске были сформированы 1-й Донской полк под командованием есаула Шумкова и пластунский батальон. Впоследствии они вошли в группу Походного атамана Павлова. В Белокалитвенском районе был сформирован 1-й Синегорский полк в составе 1260 офицеров и казаков под командованием бывшего вахмистра Журавлева. Осенью 1942 года в станице Каменской сформировали две казачьих сотни. Первой командовал подъесаул Кривогузов, второй – сотник Сытин, рожак станицы Базковской. Заместителем сотенного командира стал хорунжий Щербаков, проживающий в Старой станице. На станции Репная был собран казачий взвод из молодежи с ближайших хуторов.