О том, что есть в Греции - Катя Федорова

У Александры четверо детей. Младшая, Магда, родилась с изъянцем – с детства были очевидны нарушения развития. Плохой обмен, квадратный кисельный силуэт, глаза навыкате – фактура мопса. Потом оформился диагноз. Ни об учебе, ни о работе речи не было. Какая-то из тетушек выхлопотала Магде пенсию по инвалидности. Другая сосватала ее замуж – Янис тоже не красавец, он тучен и задыхается, засыпает за столом, у него то ли заячья губа, то ли волчья пасть, поэтому язык всегда наружу, но есть своя квартира и – главное! – работа. Он работает охранником в порту. Магда довольна: на ее свадьбе съели пятнадцать баранов, еще столько же отец дал ей в приданое, она носит обручальное кольцо, делает раз в неделю укладку в парикмахерской, у нее маникюр, новая сумочка и туфли к Пасхе, есть свой дом и занятие его содержать. Родня обеспечивает досуг: приглашает в гости. Полная чаша вроде бы. Но все равно невольно накатывает жалость – видно, что человек нездоров.

Мы поехали в соседний городок, Янис к нам присоединился – Магда дала ему задание купить бараньи ножки на суп. После дел решили выпить по чашке кофе. Янис заказал апельсиновую газировку и немедленно заснул. У него несколько раз тренькал мобильный, но он не просыпался. Разбудили его уже перед уходом.

Вернулись домой, Магда выскочила мне навстречу.

– Так! – воткнув коротенькие ручки в обширные бока и напоминая громадную не новую кастрюлю, язвительно воскликнула она. – И как тебе кофе с моим мужем? Понравился? Он даже трубку не брал! Видно, разговор с тобой был сильно интересный!

У Магды не просто свой дом и сумочки. У нее и любовь, и ревность, и роль Кармен в ассортименте. Ей не нужны сочувствие и жалость. Она по-настоящему счастлива.

– Ну, – сказала я, – да. Увлеклись. Прости. Давай в следующий раз поедем вместе.

Утренний воздух в деревне сдобный, спелый, горячий, как будто всю ночь на опаре зрел, – нарезай ломтями и ешь. Гладкие холмы залиты молочно-зеленой глазурью, утыканной фарфоровыми бородавками овечек. Травы мне знакомы – клевер-кашка, крапива, куриная слепота – все как в Псковской области, но вдруг попадается рощица спаржи или фиолетовое облако иудина дерева, и мираж рассеивается.

Бабушка Александра смотрит на выкрашенные красным руки – это от яиц, что ли? – и сильно трет ладони железной пружинкой, которой удаляют ржавчину с кастрюль.

Собака Аспрула, коротконогая, вислоухая, с добрым безотказным сердцем – по этой причине не вылезающая из беременностей, несмотря на живот и общую немощь, – ежедневно трусит за дедом Мицосом в поле, к баранам. Назад ей уже не дойти, поэтому за ней ездит сын Мицоса Янис и привозит домой на мопеде. В одной руке – Аспрула, в другой – руль. Недавно Янис попал в аварию, сломал руку, так вся семья перекрестилась – слава богу, Аспрула была дома!

Александра подготовилась к празднику: напечено шесть килограммов пасхальных рогаликов, таз с бисквитом «падеспани», сделаны две огромные коробки пахлавы со своим медом и грецкими орехами, пирожки из свежего сыра с зеленым луком и укропом, накрашено шестьдесят яиц. Рогалики у Александры невесомые. Как из муки, которую Царевна-лягушка насеяла из лунного света.

Мы с Маргаритой наседаем на Александру:

– А почему у нас рогалики выходят плотные? И яйца опять все потрескались?

Александра отвечает:

– Девочки! – Мне сорок лет, Маргарите – пятьдесят. – Девочки! Не надо торопиться! Яйца я начала красить еще вчера, и из шестидесяти у меня лопнуло всего три.

Александра дает мне задание – нарезать салат на магирицу. Салат крепкий, его основание толщиной в руку. Листья плотные, мясистые, не поддаются ножу. Я спрашиваю:

– Как его резать? На две части? На четыре?

Александра складывает руки на животе.

– Вот ты уже и торопишься. Режь как хочешь!

Старики собираются, пьют кофе, макают в него маловесные рогалики Александры, вспоминают молодость, обсуждают, как привыкнуть к старости. Кто-то жалуется на бессонницу.

– Любимые часы! – возражает дед Лука. – Ошибка – лежать в кровати и мучиться. Вот я – встаю, варю кофе. Потом встречаю рассвет. Затем открываю свой компьютер… И я как молодой. Любимейшие часы!

В церковь идем рано, в полдесятого: у местного попа несколько деревень, надо объехать все. В каждой он на скорую руку «делает Воскресение». У нас Пасха будет в пол-одиннадцатого вечера, а у кого-то – в четыре утра. Рассказывают, что у прошлого попа, отца Федора, был друг Аристид, без которого он не служил ни одной службы.

И вот четыре утра, сонные деревенские переминаются с ноги на ногу, ждут – Аристида нет. Аристид проспал. Поп без него не начинает. В толпе начинается ропот:

– Давай начинай!

– Подождите! – отвечает отец Федор. – Не понимаете, что такое дружба? Сам Христос не хотел воскресать без Лазаря!

Нынешний поп Спиридон без закидонов. У него другая слава, своя: он анти-Златоуст и к тому же крайне неуклюж. Бегает по алтарю, роняет свечи, спотыкается на ковриках, забывает возгласы. В церкви шумно, все здороваются, целуются, обмениваются новостями.

Спиридон кричит в микрофон:

– Эй! Прихожане! Разговаривать будете после службы!

Гул приветствий на секунду смолкает.

– Что ты сказал, отче? – переспрашивает кто-то из мужчин.

– Разговаривать, говорю, после церкви будете, тетери глухие.

– Ладно! – не обижаются деревенские.

Спиридон читает Евангелие, но его еле слышно из-за петард.

– Христос воскрес, – откладывает тяжелую книгу Спиридон. – Пасха здесь, Пасха там, Пасха по всем домам! Приятного всем аппетита. И это… Когда придете домой, посмотритесь в зеркало.

– Зачем?

– Чтобы увидеть, ради кого страдал Христос.

Бывает, что анти-Златоуст может переплюнуть Златоуста.

Чуреки – это греческие куличи, атрибут пасхальной трапезы, такой же обязательный, как яйца и барашек, запеченный на вертеле. Примечание для туристов: Греция – страна, где можно (и нужно!) насладиться вкусом мяса, приготовленного на огне (здесь по цене оно доступно любому желающему). Не проходите мимо жаровен – отведайте сочного ягненка, баранину, ароматную свинину, откормленную арбузными и дынными корками, козлятину и курятину.

Но продолжим разговор о пасхальной трапезе. Греки разговляются магерицей – это суп из бараньих потрохов и зелени. Также на углях запекаются кокореци – те же бараньи внутренности: ливер, перетянутый кишочками. Звучит неблагозвучно, но вы только попробуйте это гастрономическое чудо. К счастью для нас, кокореци готовят в тавернах круглый год.