История ордена иезуитов - Генрих Бемер

Огромный переворот, происшедший в то время в отношениях образованных людей к идеям XVIII века, имел еще более важное значение для будущности ордена. Романтизм объявил войну рационализму, и из его недр быстро возникло современное ультрамонтанство[95]. Увлекаемое этим течением, папство решилось открыто вступить на путь прежней римской политики, который оно покинуло поневоле. Первым проявлением этой политики стало бреве, торжественно восстановившее орден Риме (7 августа 1814 года).

Как ни удачно был выбран момент опубликования бреве, недоверчивое отношение правительств к ордену было еще так сильно, что иезуиты в первое время были официально признаны лишь в тех государствах, где произошла полная реставрация прежних порядков: в Папской области, в Королевстве обеих Сицилии, в Модене, Парме, Сардинии и Пьемонте, в Испании и в швейцарских кантонах Валлисе и Фрайбурге. Поэтому некоторое время главной резиденцией и наиболее важным полем деятельности ордена оставалась Россия. Но здесь иезуиты быстро скомпрометировали свое положение интригами против основанного Александром I Библейского общества и активной пропагандой среди военных и аристократии. В январе 1816 года генерал и все иезуиты были высланы из Петербурга, а в марте 1820 года члены ордена были изгнаны из всех русских и польских областей. Затем, после смерти генерала Фаддея Бржозовского (5 февраля 1820 года) вспыхнули резкие внутренние несогласия по поводу выбора нового генерала. Словом, положение ордена было далеко не блестящим.

Но именно этот удар, который в первый момент, казалось, грозил совершенно уничтожить орден, и явился исходным пунктом для новых побед и завоеваний иезуитов. С помощью 358 изгнанных из России священников орден смог возобновить с большой энергией свою деятельность в Италии, Франции, Англии, Америке и даже попытаться обозначить свое присутствие в Австрии. Что еще важнее, внутренняя борьба закончилась, и новый генерал Алоиз Фортис (1820—1829) перенес свою резиденцию обратно в Рим. Таким образом, орден снова оказался в состоянии возобновить свои прежние отношения с курией. Германская коллегия была восстановлена еще раньше. Ордену возвратили римскую коллегию и римскую семинарию, а также заведование пансионом сирот, находящихся под опекой папы. В следующее десятилетие у ордена появились достижения и за пределами Рима. Португалия открыла ему свои двери в 1829 году, Бельгия—в 1831-м, Голландия — в 1832-м, Ломбардо-Венецианское королевство — в 1836-м, Тироль — в 1838-м.

Более всего сделал для реорганизации ордена генерал Иоанн Филипп Ротган. Этот голландец, иезуит до мозга костей, но вместе с тем способный понять нужды нового времени, в течение двадцати четырех лет (1829—1853) руководил орденом в эпоху, благоприятную для развития католической церкви, с таким искусством, что со времени его генеральства римский народ стал называть генерала иезуитов черным папой. Его преемники, бельгиец отец Беке (1853—1883), швейцарец Антон Мария Андерледи (1883—1892) и испанец Луис Мартин (1892—1906), искусно управляли наследством Ротгана и сумели установить настолько хорошие отношения с курией, что орден приобрел в центре церковной иерархии такое влияние, какого он никогда не имел раньше, даже в эпоху Григория XIII.

В XIX веке средоточие деятельности иезуитов постепенно переносится в Рим. То, чего некогда орден добивался путем трудной, раздробленной работы в тысяче отдельных пунктов, с этого времени он пытается достигать путем осторожной деятельности в самом сердце католического мира, превратившемся в абсолютную монархию, где нет уже места национальным церквям, которые держатся за свою независимость и сопротивляются приказаниям папы.