Я и это переживу - Наталия Журавликова

Ульяна молча сидела в кресле, сжимала и разжимала кулачки, учащённо дышала, но ничего не говорила.

– Ульяна, ты слышишь меня?

– Слышу.

– Ты сказала, что видишь себя у телевизора, с подносом. А что дальше?

– Дальше я смотрю телевизор. Передача очень интересная. Фигурное катание.

– Хорошо, Ульяна. Теперь давай пойдём с тобой в самый сложный день. Когда ты умерла. Не бойся, я буду с тобой.

Девочка кивнула. Ирина напряглась. Сама формулировка «День, когда ты умерла», пугала её до жути.

– Я стою на дороге, слышу чьи-то крики. И в меня врезается тяжёлое. Я падаю.

Она и правда переместилась сразу в этот момент, ничего, что было «до», не застала. И начала рассказывать вслух о том, как упала, как реальность стала размытой и глухой, как увидела кино с Егором, услышала маму и отключилась. Дальше она полетела по узкому тоннелю.

– Я думала, это враки. Но тоннель есть, и в конце него правда яркий свет. И меня там встретила моя мама… прежняя мама, которая давно.

Анна не испытывала ни страха, ни волнения. Увидела маму, обрадовалась, поздоровалась. А вот та явно была чем-то недовольна. Это не удивительно, она и при жизни такой была, всегда что-то у для неё было не так. Она из людей, у которых «всё хорошо, но…»

– Аня, тебя не должно тут быть! – замахала она на неё призрачными руками. – Тебе ещё рано. И ты не можешь вот так, сейчас, здесь оказаться. Много незаконченного.

– И что делать теперь?

Тут прямо внутри головы у неё раздался голос. Она даже не могла сказать, мужской он или женский, тихий или громкий. Сложно объяснить, что это было, в нашем мире налогов такому нет. Мама исчезла, перед Анной был тот самый свет, и, судя по всему, голос был тоже его.

– Давай, посмотрим, с чем ты к нам пришла.

И Анна увидела новое «кино». Некоторые моменты из него она даже переживала заново, будто бы на машине времени переносясь в них душой, и на какие-то мгновения вселяясь в собственное тело. Вот её принимают в пионеры. Она чувствует огромную гордость. Сказала текст пионерской клятвы чётко, громко, ни разу не сбилась. «Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь горячо любить и беречь свою Родину»… Галстук она очень берегла, но однажды сожгла его утюгом. Несколько дней пришлось ходить с дырой, пытаясь её замаскировать. Потом нашли кусок алой ткани, из которой вырезали новый. Ей тогда от родителей влетело. Времена-то были трудные, где галстуки доставать для такой безрукой девочки?

А вот она в старших классах, «на картошке». Даже сейчас чувствует, как спина болит от работы внаклонку в течение нескольких часов подряд. А разгибаться она робела, потому что на неё смотрел Серёжка из параллельного класса. Очень симпатичный мальчик. Она не знала, нравится ли ему, может он посмеяться над ней хочет. Всю жизнь она такой была, словно на неё вот-вот нападут, и ведь нападали же. Время такое было, что бы там сейчас ни говорили молодые, ухоженные модные психологи, придумавшие, что мир отвечает на твои невербальные сигналы. Есть объективные события, которые от тебя не очень-то и зависят.

Картинок было много, живых, разнообразных. Давно пережитые и забытые события. Их поездки с сыном по России. И то самое путешествие в Италию. А вот она … господи, как стыдно. Дура старая.

– Я вижу, как выливаю в лицо жене моего сына чашку с чаем, – произносит Ульяна, сидящая в комнате с регрессологом. – И чувствую, что мне жаль. Это было неправильно.

А у Анны закончился фильм её жизни, и голос в голове сказал:

– Твоё время на Земле ещё продолжается. Ты поторопилась, дорогая. Возвращайся в своё тело. Спеши, тебя там не было всего пару минут, ты успеешь.

Всё завертелось у неё перед глазами… если у бестелесной формы, которой она была, есть глаза, голова и всё остальное, что она у себя ощущала. Вновь темнота, и её словно на скоростном лифте переместили вниз. Она услышала, как кто-то сказал:

– Да, пациентка умерла две минуты назад. Да, у нас в машине. Реанимационные мероприятия мы завершили. Везём тело. Сообщите родным.

А потом появилось изображение. Она увидела себя на носилках, внутри автомобиля скорой помощи. Глаза чуть приоткрыты, волосы в крови. Бледная, как смерть. Так она вроде и есть мёртвая. Медбрат об этом только что по телефону кому-то сказал. Но ОН.. или это была ОНА, словом, кто-то запредельно светлый, сказал ей вернуться в тело. А она под крышей «скорой» болтается. Попробовала спуститься ниже, почувствовала, как что-то затягивает её внутрь. Уффф… получилось. Она внутри себя. Но почему-то не ощущает ни рук, ни ног, только боль в голове. Сквозь приоткрытые веки видно плохо, тускло и будто с помехами. Попробовала поморгать. Они увидят, и продолжат реанимировать. Но оба медика смотрели в другую сторону и переговаривались. Конечно, кому охота разглядывать мёртвую старуху, которую уже объявили умершей? Ей овладела паника. Что же делать? Попробовать издать хоть стон? Не получилось, как и пошевелиться. Невероятным усилием она попыталась повернуть голову. Но это привело только к вспышке боли, после которой сознание вновь её покинуло. Сколько она пробыла в полной темноте, не знает. Но когда очнулась, то опять была вне своего тела, смотрела на себя со стороны. Что это, больница, морг? Анна не сильна в медицинских познаниях и в морге не была ни разу за свою жизнь. Наверное, морг. Нужно попытаться запрыгнуть в себя обратно. На этот раз у неё должно получиться привлечь к себе внимание. Уж если труп зашевелится, это точно заметят и оценят. Но ничего не получилось. Видимо, та тонкая нить, которая связывала душу и тело, оборвалась. И что теперь? Так и будет вечно мыкаться тут неприкаянная? Станет призраком, который в ночи двигает вещи и пугает кошек. Вот бы увидеть сына.

И тут же она оказалась рядом с ним. Егор был на работе, он держал в руке телефон и плакал. Анна пыталась его погладить по голове, сказать ему, что ей не больно, она не страдает и вообще, находится рядом с ним. Но он, конечно, её не слышал и не видел. Смотреть на него было так тяжело, словно она во второй раз умирала.

Ульяна резко открыла глаза.

– Всё, пока я больше ничего не вижу и не помню, – сказала она.

Но и та история, которую она рассказала, пусть не так полно, как видела, впечатлила всех.

Ирина бросилась к Ульяне, прижала к себе. Девочка не сопротивлялась. Неожиданно она сказала:

– Ты прости за ту чашку чая.

– И ты меня прости, я была очень глупая, говорила тебе гадости, – Ирина всхлипнула.

– Вот только не надо сырость разводить, – вдруг сурово одёрнула её Уля.

– Вы приходите в себя, – сказала Тара, – и нам надо будет потом с вами поговорить. Лучше без Ульяны, хорошо?

– Да, конечно, – согласилась Ирина. – Только как можно скорее. Мне многое непонятно, может вы мне объясните.

– Постараюсь, – кивнула Тара. – Хотя мне тоже бывает многое непонятно.